Идея коммунизма была не так уж плоха

Все время рассматриваю питерских людей. Вовсе не ищу специально, но все время замечаю иные лица, каких нет в Москве. На некоторых глазах заметен он, явный отсвет постоянного созерцания красоты. Некое отсутствие взгляда в сиюминутном, и на ниточке дирижабль — вторая жизнь в невидимом мире. Перед тобой лишь внешние полчеловека, подними глаза — заметишь верхний этаж. А все потому, что в этом городе еще осталось, на что постоянно и непрерывно смотреть. Небо, архитектура — они меняют состав крови. Им хочется отдаться. А не блокировать восприятие ловким движением, чтобы не тошнило.

Созерцание и красота — вот два слова, которые по умолчанию стали считаться бесполезными в общественном устройстве. Тут, в Питере они остались в наследство, выжили почти случайно и все время атакуются желающими отпилить и продать общественный кусочек неба.
Зарабатывание и торопливое устройство внутри иерархии — эта идея покрывает ковровой бомбардировкой совокупность соседских сознаний (не именно тут, а везде). Общество беспрерывно перерождается в толпу коммивояжеров: быть не хуже, стать успешным, потеснить лузеров, иначе сам окажешься среди них, не стесняться зарабатывать любой (какой?) ценой, добиться всего. Чего всего? Этот вопрос создает обратную волну: кое-кто понимает, и из упырьства пытается сделать обратный шаг. Иногда на месте стоит и туда-сюда перерождается. Мысленно, и это правильно, ибо быстрее и с меньшими убытками.

Что есть счастье на самом деле и для меня лично? Правильная постановка вопроса, ибо оказывается, занятое жопо-место в иерархии не дает счастья. Счастье берется откуда-то совсем из других источников, из чего-то, на чем растем. А оно как раз вытаптывается при этих всех яростных толканиях.
Участие в массовых низких наслаждениях дает только временное опьянение, потом похмелье, и в результате по жизни реализационную импотенцию с попаданием в порочные круги. Как наркоману трудно и почти невозможно адаптироваться в мире, где надо решать и делать. Проще снова уколоться и упасть на дно колодца.
Ну да забудем все виды наркомании, от телевизора до хождения на матчи. Что нас держит на крючке больше всего — необходимость иметь каждый день куда пойти спать и что есть. А также обеспечить это для близких.

Я иногда думаю: если бы человеку не надо было есть. Чем бы он занимался? Знаю ведь многое о людях, перешедших с еды на прану. Это ж сколько времени высвобождается? А не надо спать? Еще столько и полстолька. А не надо жилья — в теплом климате, или при умении терморегулироваться, раз уж не есть и не спать смогли? Это уже, конечно, почти духи освобожденные от тела получаются. Ибо зачем же оно, если телесные функции по одной отпали. Хотя я знаю, зачем — совершенствовать его. Вот кошки — они во многом от нас отстали: в универсальности себя как инструмента, в интеллектуальном познании действительности. Но над своим физическим телом, каким есть, четырехлапым и с хвостом, поработали куда лучше людей. И редко у кого из нас получится бесшумно запрыгнуть на шкаф в пять своих ростов высотой. Или уютно заснуть, угнездившись на узких перилах балкона пятнадцатого этажа.

Я лично знаю, чем бы я занималась. Пением, танцем, изучением и обдумыванием мира, общением, созерцанием природы и творений человека. И созданием своих творений. Но не изучением того, как обмануть и поработить ближнего своего, как захапать еще цветных бумажек.
Кстати, насчет бумажек. Лучше бы их не было. Идея коммунизма была не так уж плоха. Просто она потерпела крах, так как человечество оказалось к ней не готово. Ты можешь быть другом и братом каждому, открыть свои двери, не защищать свою территорию. Но только в определенной среде. Где другой — такой же, как ты. А не там где в открытую дверь войдет убийца, захватчик, поработитель. В общем, человек с неразвитым, алчным и агрессивным сознанием, который из любого рая упорно создает ад.
Выгородить заповедник не получается: надо заниматься тем самым захватом и отстаиванием территории, которое корень войнушек. А потом упорной сортировкой присутствующих на чистых и нечистых, и поиском силы, которая их справедливо раскидает одесную и ошую. До сих пор прерогатива и право это делать приписывается только неким высшим силам и то после смерти сортируемых. А людьми и при жизни — концлагерь получается, как ни крути. Совсем не то, что задано в условиях задачи. Итого, нет другого выхода, кроме как расти духом всем вместе. И до тех пор, пока все вокруг не стали достойными, обходиться полумерами: быть открытым, но не со всеми, быть щедрым, но с теми, кто того достоин, быть беззаботным во всем, кроме жизнеобеспечения — и ждать, пока окружающие не созреют. При этом творить, испускать эманации, убеждать словами, делами и своим примером, создавать и проводить в жизнь бескорыстные события.

Одно удручает: иногда кажется, что люди не развиваются, а деградируют. Не взлетают, а неудержимо падают.
Ведь идут со страшной скоростью встречные процессы: матрица вербует, дьявол приплясывает.
Иногда наоборот, встрепенется вера в лучшее — глядишь, там проснулись, там и там тоже.
А потом снова посмотришь — вокруг Мордор и гоблины. Где же истина? Мы падаем или взлетаем? Или так, посередке болтаемся, то о небо ударимся, то о землю.

8 апреля 2013
Из ЖЖ Ольги Арефьевой