Программа «Шансон де люкс» на радио «Арсенал». 27 декабря 2003 г.
…У меня очень большой выбор того, что мне действительно нравится, и я не связана никакими социальными рамками. Вот вы сейчас сделали большие глаза: как это я люблю Пугачёву?
Ведущий Сергей Никитин и морально поддерживающий его Александр Бергер
— Здравствуйте, дорогие друзья. У микрофона Сергей Никитин и Александр Бергер, и сегодня у нас в гостях прекрасная певица Ольга Арефьева.
— Здравствуйте, здравствуйте!
— Здравствуйте. Нашу программу мы сегодня озаглавили «Новогодний ковчег», хотя без вашего права на это. Просто почему-то занимались какими-то модуляциями различных названий вашего коллектива…
— Погодой навеяно, и датой!
— Да, и датой, пришли вот к выводу, что сегодня должен быть какой-то новогодний ковчег, т.е. нечто приуроченное ко всему вашему творчеству и чуть-чуть к новому году. С самого начала хотелось бы поставить какую-нибудь песенку, если это возможно.
— Да, давайте. Я, честно говоря, сижу тут перед кучей дисков и не знаю, за что схватиться.
— А давайте поставим самые какие-нибудь известные. У нас была Юлия Теуникова, которая, собственно, во многом помогла мне вас разыскать. Она меня раскритиковала за то, что я заявил, что лучше всего знаю ваш альбом с песнями регги…
— Правильно, его все лучше знают.
— …что это самая попса, это наименее интересно, а я вот действительно, к сожалению, кроме этого альбома, ничего не слышал, только на концерте.
— Может быть к счастью…(смеётся)
— Правда, помню я слышал вас без «Ковчега» на концерте в ЦДЛ давным-давно.
— Я сама-то не помню этого, но без «Ковчега» я всё равно как рыба без воды примерно выгляжу, как птица без воздуха, т.е. объект абсолютно тот же самый, но опереться не на что, поэтому я предпочитаю всё-таки не одна выступать.
— Ну тогда сейчас будет песенка.
— Мы поставим сейчас очень маленькую песню, она звучала в «Рождественских встречах», и у нас кроме Нового года будет сегодня тема рождества, потому что ближайший наш концерт — рождественский, песня называется «Аллилуия».
[Звучит песня «Аллилуия»]
— Ольга Арефьева в гостях у А.Б., который отправляется сейчас за чаем, у Сергея Н. в программе «Шансон де люкс». И мы сейчас прослушали рождественскую песню, с рождественских встреч. Вот мне сразу вспоминается то, что организовывает Алла Борисовна Пугачёва, это имеет какое-то отношение?
— Да, имеет.
— Т.е. это те самые «Рождественские встречи»?
— Да, меня туда тоже как-то занесло!!!
— Ничего себе!
— Бывает такое в жизни. Я даже принесла пластинку Пугачёвой, может поставим тоже. Говорят, что у вас тут спрашивают: что вы любили в детстве, когда вам было 8- 10 лет, вот я принесла любимую…
— Да, это у нас больная тема…
— Она не больная, а наоборот. В детстве это было для меня огромное событие и радость.
— Да, здорово, а мы сразу переходим к следующей дорожке, которую мы будем слушать, точнее, «дорожка» — это обозначение не для песен всё-таки, я понимаю…
— Пусть будет трек.
— Трек, ещё лучше, треееееек, это песня БГ, да?
— Да.
— Или это посвящение БГ?
— Нет, тут все уже знают, кроме нас с вами (смеётся), что у БГ был юбилей, и музыканты вдруг все единодушно решили записывать его песни, чтобы ему подарить. И началось с того, что ко мне обратилось какое-то там несуществующие радио с довольно бредовым предложением, что давайте вот всё записывать, а потом ему подарим, он правда этого не хочет, а мы давайте, а если не выпустим, то в интернет поместим. Я тут давай с ними ругаться, говорю, что это грубейшее нарушение авторских прав, этики и вообще…
— Вы имеете в виду — петь песни БГ без его разрешения?
— Нет, — записывать, выставлять в интернет, издавать диски…
— Без его разрешения?
— Да, т.е. должно быть разрешение. В результате я отказалась от этого предложения, тем более послушала, что там остальные поют — такой ужас.
— Да?
— Да, а после этого обратился ко мне Тропилло, уже человек, которому БГ доверяет, по крайней мере, говорит: «Ну делай что хочешь, хрен с тобой». Но это уже разрешение и это было более серьёзное предложение…
— Тропилло к вам сам обратился?
— Да, Тропилло, в принципе, через посредство Олега Ковриги. Коврига наш издатель. Так мы записали песню для трибьюта БГ и познакомились с Тропилло: живём-то мы в разных городах. Вот трибьют недавно вышел, я его послушала, интересное впечатление…
— Там есть и ваша композиция…
— Да, вообще очень зависит от того, в каком настроении слушаешь. Я слушала в хорошем, мне очень понравилось, а кто-то слушал в плохом, говорит, такая фигня…(смеётся)
— Хотел прокомментировать, что Коврига — это совершенно выдающийся человек, который издаёт практически за свой счёт, не имея при этом никакой прибыли. Сам издаёт, сам печатает и ещё развозит по половине магазинов всей нашей родины…
— Прибыль у него есть — с нас, и ещё с Майка, с Башлачёва, а с остальных у него убытки.
— Но издаёт совершенно чудесные вещи, которые мы ставим в меру возможности и с большим желанием всегда слушаем разные группы.
— Да, это настоящий подвижник и вообще большое счастье, что он есть, потому что огромное количество музыкантов получили возможность обойтись без сотрудничества со звукозаписывающими компаниями. Вот так они могут записать всё, что они хотят, и если это хоть куда-то годится, то Коврига помогает это выпустить, а дальше это живёт какой-то своей жизнью, независимой.
— Знаете, мне кажется, что Коврига в этом смысле ещё более потрясающая фигура, чем люди, которые занимались этим в подпольное время, да? Потому что тогда люди, которые занимались звукозаписью, тиражированием, имели единственную возможность заниматься этим. Вот они хотели быть продюсерами — такого слова ещё тогда и не было — они хотели быть магнатами, но они не могли официально основать свой лейбл… И вот в ситуации, когда сейчас большинство людей, занимающихся музыкой легально, занимаются ею, чтобы заработать большие-большие деньги, и в этой ситуации, когда есть Коврига, ну ещё несколько человек, которые занимаются этим вот так, это просто поразительно, здорово. По-моему нужно сделать трибьют Ковриги!
— (смеётся) Давайте сделаем. Хочу добавить, что если раньше это была довольно азартная и увлекательная игра в кошки-мышки с властями и это давало чувство причастности к чему-то необычайному, очень смелому…
— …драйв, адреналин…
— …элитному, то сейчас совершенно другая штука: противостояние то же, но очень сильно изменилось оружие. Сейчас якобы никто ни с кем не борется, просто затаптывают, сметают, игнорируют. Все органы: слух, зрение, осязание, обоняние — забиты телеящиком, рекламой, и люди просто находятся в состоянии летаргического сна. Они не ищут что-то остренькое, запретное — раньше таким образом случайно приходили к интересной музыке — они просто употребляют жвачку. К счастью, Россия в этом направлении сильно отстаёт от Америки. И у нас ещё много живых людей, живых, не умерших.
— А мне кажется, что вот роковая встреча, которая произошла месяц назад с музыкантами группы «трансглобал андеграунд» благодаря А.Б., который сейчас размешивает чай за моей спиной…
— скромный поклон…
— … я хотел вот что сказать: разговор с ним тогда открыл мне, что в Америке-то грандиозная андеграундная сцена и куча публики, которая, не только слушает музыку, но и готова ещё покупать диски. Но складывается впечатление у нас и у других стран, что там как раз нет этих двадцати миллионов любителей, и основное население Америки жуёт жвачку, как и во всех больших странах. И то, что у нас это не так, может довольно иллюзорное мнение, хотя я согласен, что у нас совершенно особые люди, и проникновение, духовность, безусловно, присутствуют, как категории, что ощущается в воздухе.
— Можно ещё встрянуть с одной вещью? Как раз песня будет «Контрданс» БГ — «Скоро кончится век». Век уже вообще-то кончился и, извините, конечно, я не верю в гороскопы, но прочитала тут гороскоп на следующий век касательно музыки. И там была такая классная штука, о том что в следующем веке музыкой будет заниматься невыгодно! И это очень хорошо, потому что те люди, которые делали на этом деньги, — они просто отпадут.
— Вот это да!
— …и останутся те, кто этим занимается потому, что он это любит! Вот давайте же выпьем за это! И поставим песню «Контрданс» с трибьюта Гребенщикова.
[Звучит песня «Контрданс»]
— «Шансон де люкс», трибьют Гребенщикова, «Контрданс». Я никогда не слышал этой песни БГ, к сожалению, в жизни.
— Вот услышал!
— Да, мне понравилось, могу сказать, что здесь совершенно другая тональность получилась, те поэтические приемы, которые любит использовать БГ, здесь налицо, но интересно, что они в вашей интерпретации прозвучали совсем по-другому, совершенно по-своему.
— Это вообще мой принцип, видимо, в жизни.
— И А.Б. может сейчас кивнуть, я вообще редко говорю добрые слова нашим гостям…(смеётся)
— Добрые, а я думала, это вы просто отметили факт!
— Нет, это действительно прозвучало очень самостоятельно, и интересно, как вам понравился трибьют в целом?
— Вообще все трибьюты по одному примерно скроены лекалу: в каком стиле люди играют, в таком они и переигрывают чужие песни. Обязательно бывает большой процент тяжёлых, мэйнстримовых, полупопсовых групп, и совсем мало фолковых. Так как я такую музыку не люблю, мне очень часто на трибьютах слушать почти нечего, но я с особым вниманием всегда отношусь к женским голосам, которых меньше почему-то, чем мужских…
— Угу, мы тоже…
— …поэтому Теуникову с удовольствием встречаю на трибьютах. Остальных с какими-то смешанными чувствами: мне кто-то нравится, кто-то нет.
— А Теуникова тоже есть на гребенщиковском? Я ещё даже не слышал от неё об этом.
— Да, она такой самостоятельный человек.
— Никому не рассказывает.
— Да как она вообще относится к жизни… В этой песне мне не пришлось ничего придумывать, потому что у меня есть программа «Рояль-Ковчег», проект, в котором я пою чужие песни и делаю из них мини-спектакль, т.е. получается целая галерея женских образов… играю с реквизитом, проживаю разные судьбы.
— А мы сегодня ещё что-нибудь оттуда послушаем? У вас есть рояль, где у вас тут рояль?(смеётся)
— В кустах, конечно. У меня с собой есть ещё одна песня — Окуджавы, «Молитва Франсуа Вийона». Для меня всё обуславливается тем, насколько песня содержит потенциал, чтобы сделать из неё спектакль. И когда я готовлю песню, я довожу её до её полнейшего воплощения, я вдумываюсь в каждое слово, вчувствываюсь в каждую интонацию, ищу жесты, сценическое решение: то веер, то кастаньеты, то боа, то маска… Некоторые песни очень смертельные, очень страшные, некоторые, наоборот, весёлые. И вот песня «Контрданс» попала в этот проект не за чьи-либо заслуги и не за то, что я уважаю БГ, а за то, что она мне сама по себе очень нравится. Когда меня пригласили в трибьют, я, ни на секунду не задумываясь, записала это так, как это есть. Студия у них, скажем честно, так себе, надо было в своей писать.
— Скажите, а вот бывает, что чужая песня сначала вам не нравится, кажется несвоей, а со временем она становится вашей, потому что вы видите в ней этот потенциал мини-спектакля, или всё-таки нет?
— Нет такой борьбы, потому что нет надо мной начальника. И если мне песня не нравится, то никто мне не скажет: «Пой, надо!». Поэтому я выбираю только то, что мне нравится. Другое дело в том, что у меня большое сердце, и я умею любить — песни в том числе. У меня очень большой выбор того, что мне действительно нравится, и я не связана никакими социальными рамками. Вот вы сейчас сделали большие глаза: как это я люблю Пугачёву…
— Это я от радости (смеётся).
— …ведь новое поколение уже знает вот эту вот даму…
— …примадонну…
— …примадонну, не совсем уже обладающую большим вкусом, зато очень громкую, крикливую и всё собой заполняющую. Но я знаю другое. Это человек с величайшим талантом. Это человек, который, когда я была маленькой, когда у меня была повышенная восприимчивость и чувствительность, открыл для меня этот мир великих, прекрасных и очень тонких энергий музыки. К тому, чем я стала, — толчок был от неё. Хотя потом, конечно, были и другие. Та же Камбурова на меня очень повлияла, или Эдит Пиаф, а потом уже чего только я не встречала в жизни — и, как хороший хозяин, хороший муравей, каждую палочку, бумажечку тащила в свой маленький муравейник. Всё идёт на пользу: доброму вору всё впору. Но тем не менее сейчас люди вздрагивают, когда слышат слово Пугачёва, — приличные, а неприличные — очень радуются.
— Вот опять же, мне кажется, это мифическое разделение на приличных и неприличных людей.
— Мифическое, потому что есть искусство — и есть не искусство, и один и тот же человек делает то то, то это, так бывает.
— Вот действительно, сегодня есть масскультовый образ Пугачёвой и её семьи, от которого многие устали, но, с другой стороны, многие с удовольствие слушают её и по записям, и по телевизору. А у нас готово что-нибудь послушать?
— Сейчас мы поставим песню Булата Окуджавы, ещё одного человека, которого я очень любила, его известную песню «Молитва Франсуа Вийона». Я её как раз буду петь 9-го января, но она ещё и из «Рояль-Ковчега».
— Итак, Ольга Арефьева, Булат Окуджава.
[Звучит песня «Молитва Франсуа Вийона»]
— В эфире «Шансон де люкс» Ольга Арефьева. Тут наша гостья вспомнила, собственно говоря, как у нас программа называется…
— Да, потому что у меня есть группа «Шансон-Ковчег» — ещё один мой проект.
— Ах вот как, слушайте, да у вас просто синдикат!..
— А я крёстная мама (смеётся).
— Слушайте, а «Ковчег» не было вашим прозвищем? Когда вообще всё появилось?
— Нет, не было. В девяностом году, притом, от той группы ничего не осталось. А название выбирали коллегиально.
— И это был регги-коллектив?
— Нет не регги. С тех пор я не принимаю коллегиальных решений, потому что на самом деле всё вокруг меня крутится (смеётся). Мы тогда играли акустику, и вот песня «Аллилуйя» — она ещё с тех пор.
— А знаете, почему я спросил про «Ковчег»? Потому что «Ковчег» — это типичное название для регги- и даб-коллективов.
— Правда? Ничего себе.
— Известная студия Ли Скретч Пери, которая записывала всех известных и не очень растаманов на Ямайке, называлась как раз Black Ark, «Чёрный Ковчег», потом её сожгли, и Ли отправился в изгнание.
— У нас будет «Белый Ковчег». У нас есть ещё проект «Белые цыгане» с Юлией Теуниковой, потом расскажем. Но если говорить о слове ковчег, то когда уже назад хода не было, я обнаружила — что только так не называют: и фирма, производящая собачий корм, приют для детей, творческая студия…
— Т.е. не менее разнообразное слово, чем шансон.
— И есть даже музыкальные ансамбли. Один из них — это баптистский хор в Питере. Довольно плохо поют… Так, что название мы придумали очень оригинальное, зато «Рояль-Ковчега» и «Регги-Ковчега» нет ни у кого.
— Зато от спонсоров, наверное, отбоя нет.
— (смеётся) От спонсоров не то что отбоя, их самих нет!
— Вот параллельная ситуация, когда у нас Теуникова была и говорила, что вот пять групп есть с названиями «Макондо», и почему так назвались — никто не знает.
— Мне нравится такое название, надо было и мне так назваться, была бы шестая.
— Но вы тогда были бы ещё и первой, потому что тогда мало кто ещё Маркеса знал, но это шутка, естественно.
— Я, кстати, его читала в «Иностранной литературе» и было сие, когда я училась в университете, год, наверное, 84-й.
— «Одиночество»?
— Да, «Сто лет одиночества», я, правда, только сейчас стала догонять эту книгу. Недавно перечитывала в поезде, кто-то её там читал и не дочитал. У проводницы валялась эта книжка с вырванными первыми листами. И я просто испытала какое-то сатори, я поняла, что эту книгу написала я. Это то, что написала бы я, если бы могла…
— А поезд откуда шёл?
— Поезд? С Кольского полуострова в Москву.
— Ну так всё-таки, мы всё-таки не закончили тему «Шансон-Ковчега»…
— Давайте песню послушаем, любимейшею мою песню «Семь-сорок», слова там, правда, другие, написанные интереснейшей женщиной Юлией Беломлинской, писательницей и автором песен.
[Звучит песня «7-40»]
— Ну, действительно, совершенно другие «7-40». Цыганские получились, особенно последние фразы ввели меня в цыганское состояние.
— Где мы все фальшиво играем специально? Это мы изображаем пьяного человека, нас хлебом не корми, дай устроить немного бардака на сцене…
— (смеётся) А вот ещё как-то одесская тема присутствует у вас в творчестве?
— Одесская? Нет, по-моему, только вот песни Беломлинской — это отдельный кусок «Шансон-Ковчега». Её книгу «Бедная девушка» почитайте. Она интереснейшая тётка. Она прожила 11 лет в Нью-Йорке, где работала, начиная от уж не помню кого, ткани расписывала, до госпожи в садомазном клубе. Она накопила интереснейший опыт и описала это в своей книге, а также она пережила рак и вылечилась, и всё это описывает с юмором, не скажу, что с чёрным. И всё это очень откровенно и вменяемо написано, люди влюбляются в эту книгу и в эту тётку, её не видя, и вообще она совершенно безумная, очень классная, просто фонтан!
— Ну что, Саш, мне кажется, это наша будущая героиня? Она ещё какие-то песни переводила вот так вот?
— Она их не то чтобы переводит, она пишет песни, а музыка, она говорит: «Музыка народная, откуда, не знаю, может, я пою неправильно».
— Она сама, что, и поёт ещё ко всему прочему?
— Да, поёт, и мне, кстати, очень нравится, но у неё на эту тему какой-то комплекс, её пение напрягает, она барышня нервная. Когда она приезжала в Москву, и у неё было первое и единственное выступление после Нью-Йорка в клубе «Китайский лётчик», меня на него как раз позвал Коврига, он собственно выпустил её диск. Но я не смогла прийти, и мне потом рассказывали: «Это ваша Беломлинская, да я бы её просто задушил, такая она сволочь, такая дура! Она так заорала на звукооператора, что тот просто хлопнул дверью и ушёл, она просто психованная…»
— Честно говоря, меня это не удивляет, мы в «Китайском лётчике» тоже орали на звукооператора (смеётся).
— А потом я с ней познакомилась: очень вменяемый человек, просто настолько живой, от каких мы отвыкли. Нам привычнее видеть людей, которые ездят по рельсам и ходят строем.
— Вы сказали про рельсы, и я сразу вспомнил вашу известную песню со словами «пустит трамвай».
— Трамвай, кстати, хороший вид транспорта. Для свободного человека тоже подходящий.
— У нас в гостях Ольга Арефьева, и давайте послушаем ещё одну песню, «Сиртаки».
— Это тут просто директор сидит рядом и говорит, что это я всё чужие песни ставлю. Эта песня моя, музыка, правда, народная, греческая.
[Звучит песня «Сиртаки»]
— Сиртаки от Ольги Арефьевой.
— Мы вам, кстати, принесли вещи, которых нет нигде, сплошной эксклюзив, концертные записи.
— И разговоры сегодня эксклюзивные.
— Какие собеседники, такие и разговоры. Так что ловите момент, всего этого нет, конечно же, в продаже.
— И не будет.
— Насчёт будет, не знаю. Может пора навыпускать несколько концертных альбомов. Есть у меня такая проблема: я невероятно креативный человек, я создаю миры просто на ходу, беспрерывно, но для того, чтобы их детализовать, сделать их твёрдыми, упаковать, довести до ума и раздать людям, нужно провести огромное количество рутинной работы. Вот, скажем, альбом «Кон-Тики» мы, по-моему, уже три года пишем.
— Но все записи, которые вы ставили, на удивление неплохого качества.
— Это концертники, причём это концерты, игравшиеся 1-2-3 раза, т.е. это не отрепетировано бесконечным повторением, поэтому в них обязательно есть какое-то забывание слов, невступание в проигрыш и т.д. Они живые и, действительно, наверное, можно выпускать, потому что дожидаться того, когда я запишу это в студии — зрители поседеют и поседею я. Но в студии мы тут честно пишем альбом «Кон-Тики» и, может быть, уже скоро допишем, в следующем году.
— Простите, а «Кон-Тики» — это в честь знаменитого плота Тура Хейердала?
— Да, и слова у меня есть как раз в песне «Кон-Тики»: Не возвращайся Тур Хейердал мне сказал Наш шарик земной До нелепого мал.
— А вы были с ним знакомы?
— Нет, конечно, но я с ним знакома, как знакома со всеми людьми, чьи книги я читала. И сейчас мы послушаем песню с альбома «Кон-Тики». Мы не только беспрерывно творим миры, мы всё-таки упорно ползём к победному концу в студийной работе, с которой у меня, правда, труднее. Но сейчас вот у меня новый коллектив, новый электрический «Ковчег», вот записал такую песню.
[Звучит песня «Флейта»]
— Ольга Арефьева в «Шансоне де люкс».
— Умудрились мы вам принести устаревшую запись, это как раз то, что записал старый «Ковчег», то, что мы забраковали. Альбом «Кон-Тики» мы как минимум дважды переписали и сейчас ещё раз переписываем.
— С таким увлечённым садомазохизмом… (смеётся)
— Нет, я не садомазохист, я люблю всё заново делать, я терпеть не могу переделывать.
— А бывает, что второй раз переписываете, и какие-то песни уже не хочется писать?
— Нет, так не бывает, то, что мне не хочется делать — я не делаю.
— С самого начала?
— Да, всё, что я делаю — оно совершено искренне, даже глупости и ошибки. Я их делаю с удовольствием и со вкусом.
— Просто вот музыканты часто говорят, что песня не выдерживает там второй записи или там 500 исполнений…
— У меня просто много песен, и я их пою редко. Вот сейчас пока музыка играла, я говорила, что «Рояль-Ковчег» у меня только раз в году, на мой день рождения 21 сентября, а вот концерт, который будет 9-го января, рождественский, тоже раз в год. Он состоит из одних только православных песен. У меня ещё много чего другого. Раньше были концерты чужих песен, отдельно концерты «Шансон-Ковчега», «Регги-Ковчега», отдельно электрический, отдельно акустики, отдельно дуэты с Петром Акимовым. А вот, кстати, про Петра Акимова мы сейчас вспомнили, это тоже такая отдельная тема…
— Такая глыба, такой матёрый человечище…
— Да, просто мне задали вопрос тут за кадром: «У тебя столько составов, наверное, там миллион музыкантов». На самом деле музыкантов не так много, просто составы разные под каждый проект, но есть музыканты, которые кочуют из проекта в проект и, в частности, Пётр Акимов. Всю жизнь он был со мной как виолончелист, а в электрических проектах он сейчас играет на клавишах. Это его мечта с детства: быть клавишником, а не виолончелистом. И он, кроме того, композитор, и давайте прямо сейчас поставим песню с его музыкой и моими словами. Песня от лица мышей для мультфильма «Щелкунчик», которого, собственно, нет, зато песня есть.
[Звучит «Ария мышей»]
— Вы слушаете «Шансон де люкс». Сегодня с нами была Ольга Арефьева, с которой мы попрощаемся через несколько минут, поблагодарим за прекраснейшую беседу, за рассказ о таких разных людях и, чтобы дать возможность послевкусия слушателям, скажем про сайт, который у вас есть.
— Да, давайте ещё чуть-чуть про Петра договорим.
— А давайте.
— Что он играет ещё с кучей интереснейших людей, не только со мной. Он умудряется быть везде. Вот он многие годы играет с Силей, с Калугиным. Вообще, мне кажется, вам пора его пригласить, ему есть что рассказать
— Спасибо (смеётся).
— В марте в ЦДХ будет бенефис Петра Акимова, и он пригласит всех музыкантов, с которыми он играет, я в том числе там буду. И будем петь и играть его и свою музыку. А насчёт сайта… Все анонсы есть у нас сайте www.ark.ru. И там жизнь бурлит вовсю. Две моих личных рассылки существуют. Вот последнее, что я послала, это был некий Тоон Теллеген, запомните себе это имя. Я думала, что это какой-то хипарь волосатый, гонит всякие телеги, потому что ужасно похоже на Козлова, знаете «Ёжик в тумане»? Совершенно укуренные сказки, с такой сдвинутой реальностью, ну тоже там про ёжика, про белку. А оказалось, что это голландский писатель, и книжки у него разные. Значит, сайт ark.ru, концерт 9 января.
— И последняя песня.
— Последняя песня из трибьюта Пикника, «Течёт большая река».
— Спасибо и до свидания, Ольга Арефьева.
— Спасибо, ура! До свидания, с праздниками!
[Звучит «Течёт большая река»]
Расшифровка Ани Герасимовой