Музыка и инопланетяне

Пусть будет странный текст, у него есть предыстория. Мне долго писал человек, задавая вопросы по пению. Так как он когда-то купил лот «урок» в краудфандинге, и вообще поддерживал начинания нашей группы, разговор, однажды начавшись, потихоньку продолжался. Еще меня подкупала страсть, с которой он хотел понять что-то в пении и никак не мог. Он пересмотрел множество видеоуроков в интернете и прочел кучу литературы. Это привело к горю от ума — он ничего не понял, но нахватался терминов и ощущения, что чего-то знает. Но не хватало самого главного — он никак не мог ощутить музыку как музыку. Мелодию как мелодию. Он не мог поймать логику сочетания звуков и мучительно пытался запоминать положения гортани, резонансы в разных местах и что-то еще такое. Разговор в какой-то момент стал мне прямо интересен. Я подумала об инопланетной жизни, которая рядом с нами. Напрасно вы думаете, что не видели инопланетян. Возможно, и вы сами — они, и я тоже. Планет и социумов во вселенной много, и многие люди — люди только по форме тел, в которые воплотились. Кто там внутри? Часто это совершенно разные типы сознания, с несовместимым опытом и неописуемо разными взглядом и логикой.

Кстати, как это согласуется с моим же прежним тезисом о том, что мы сделаны по одной выкройке и многие наши реакции параллельны, что мы по сути являемся одним над-человеком? Как птицы на каком-то уровне являются одной птицей, как деревья являются одним деревом.
А вот согласуется. Человеческое тело выдается нам с набором базовых функций, реакций и координаций. А также человеческие сознания на каком-то уровне соединяются и смешиваются в одно информационное облако. А на каком-то — расходятся: сначала на слои общества, потом на индивидуальности, которые, тем не менее, похожи. Хоть часто и ссорятся и борются — как раз потому, что толкутся в одной нише мира.
Зато если среди птиц есть дрон, внешний взгляд может этого и не заметить. И такие вкрапления среди нас тоже есть. Вообще, человечество — это невероятная смесь, и некоторые правила и обобщения распространяются не на всех. Ибо простая схема на то и проста, что отбрасывает сложности. То одни, то другие. Потому схемы получаются разные, и даже противоречивые — если выделяют разные признаки как главное. Но относятся к одному непостижимому или сложнопостижимому явлению — миру.
Такое предисловие.

К сожалению, мой собеседник удалил свой аккаунт, и наша переписка пропала, как его вопросы, так и мои ответы. Мне очень жаль, потому что разговор был очень интересный. Именно потому, что он все время удивлял меня необычайным углом взгляда и предельно странной плоскостью, в которой задавал вопросы. Но очень искренне хотел найти ответы. Его способы мышления не являлись нелогичными — они просто были абсолютно иными, не совсем человеческими. И это делало разговор по-своему уникальным. Контактом. Фантастические романы описывают инопланетян как совершенно невероятные тела плюс проблема разных сред обитания и почти нерешаемая проблема языка и перевода. Многие писатели «изящно» обходят ее путем выдумывания говорящей коробочки, висящей на шее, которая слово в слово, да еще и с человеческими интонациями, шутками и идиомами переводит речь инопланетян в человеческую и обратно.
А вот мысль о том, что с инопланетянами мы встречаемся и встречались много раз, они обладают человеческими телами, имеют имя, адрес, земное образование и многие говорят по-русски — она как-то свежа. Возникает интересный вопрос: а где тогда грань? Они вовсе не инопланетяне, а вполне себе люди. Тут провести границу можно с большим трудом, надо определить, что мы берем в качестве критерия? Сколько надо прожить на Земле и насколько ее любить, чтобы начать считаться местным? Очень многие засланцы приходят ненадолго — с целью экскурсии, шпионажа, то помощи планете, то, напротив, диверсий и порабощения, то для отстранённого научного исследования, то в качестве экстремального туризма и для получения уникального опыта. Кто-то остается на много жизней и не может уйти, часто не может вспомнить, кто он, зачем пришел, и где выход. Кто-то не хочет уйти, пока не выполнит миссию, а она затягивается. Кто-то привыкает и прекрасно приспосабливается. Кто-то ведет себя как инородное тело, всё рушит, или всё рушит его. Возможно, мы все тут в гостях. Игроки вселенной, застрявшие в нарисованной матрице. И довольно большая часть людей вокруг — тоже нарисованы, а вовсе не живые игроки.
И это тоже интересный вопрос.

К сожалению, он удалил свой аккаунт. И я случайно нашла лишь одно свое письмо, которое писала не в мессенджере, а в заметках. Вопросы исчезли, другие сообщения тоже, и мне очень жаль. А это хочу опубликовать. Текст полностью мой, так что ничьей приватности не нарушаю. И пусть это будет новым поводом поговорить о музыке и пении. Пусть это будет попыткой объяснения того, как работает чудо по имени мелодия. Как она появляется в нашем мозгу из разрозненных звуков. Какое сложное действие на самом деле даже простая детская песенка.

Привет! Вокальная позиция — речь о совокупности положения гортани, рта, диафрагмы, давления столба воздуха, резонансов внутри черепа и внутри грудной клетки, которые певец годами учится контролировать. На уровне, когда говорят о вокальной позиции, — о слухе и первичном поиске высоты нот уже не задумываются. Это само собой разумеется, певцы давно не ищут ноты. Это как вопросы рисования палочек и обсуждения стилей английской романистики 19 века. Они вроде из одной области, но обсуждаются в разных классах школы и института.
Тем не менее, определенная часть вокальной позиции — это именно положение, которым регулируется звуковысотность. Кроме этого регулируется тембр, ширина, округлость, острота звука, его сила, наполненность или напротив, слабость, придыхание, сип, хрип и прочее. Но вам это пока не надо.
Пока вы находитесь на уровне, при котором для вас совершенно неважен тембр, которым вы берете ноту. Лишь бы он не мешал восприятию высоты звука. Важен лишь факт попадания в ноту и ее слышания. Я вам советовала заниматься именно этими попаданиями. На следующем этапе надо брать или составлять простые и логичные последовательности из двух-пяти нот (маленькие мелодии) и учиться петь их. Можно брать детские песенки.
Вам нужно постепенно научиться это делать все проще и легче. Найти в мозгу механизмы и центры, которые распознают звуковысотность и управляют вашим певческо-речевым аппаратом, механизмом, который позволяет попадать в ноты. Попасть «с улицы» в ноту почти никто не может. Нота звучит на инструменте — и почти любой певец сначала мажет, а потом мгновенно подъезжает, мозг уточняет позицию, в которой тело издает звук.
Более опытные певцы уже примерно представляют, где искать звук — они по опыту помнят позицию. Но первые секунды все равно пристреливаются. Чем опытнее певец, тем лучше он помнит эти позиции, и даже в идеале может достигнуть того, что вот подходит к микрофону — и точно попадает в первую ноту песни. Но перед этим он точно распоётся и попробует. Это навык из серии сложновоспитуемых и нуждающихся в поддержании. Он — один из критериев высокого профессионализма.
У обычных людей в жизни нет необходимости прямо вот взять и с налету попасть в ноту. Они могут позволить себе начать первый звук песни чуть приблизительно, затем в считанные мгновения подстроиться уже точно. Это происходит незаметно и никто не присматривается. В вашем случае у вас есть сколько угодно времени на поиск нот. Запоминать ноты по положению гортани — путь, вывернутый наоборот. Надо учиться сначала слышать ноты и логику в музыкальной сетке лада, приучать гортань запросто управлять их звучанием, ориентируясь на слух, по факту созвучия с музыкой. Это как рисовать, опираясь на зрение. Не надо запоминать положение руки с кистью. Надо всего лишь смотреть, что рисуете. Также надо слушать, что поете, и на ходу управлять.
И вообще лучше сначала привыкать воспринимать именно смысловую составляющую музыки, а всё остальное — звукоизвлечение, инструмент или голос, умение ими пользоваться рассматривать лишь как обслуживание появления звуков. Это посреднические субстанции — инструменты и голос. На деле мы, люди, передаем друг другу мелодическую, ритмическую информацию, которая в мозгу складывается в музыку.
Вы же мне напоминаете человека, который рассматривает через электронный микроскоп палочки, рисуемые первоклассником. И пытается запомнить положение палочки на листе, запоминая напряжения и изгибы руки. Все проще: вы хотите нарисовать палочку. Вы подносите руку к листу — в это время мозг быстро вас ориентирует, вы видите, где находится ваше перо, где бумага, где строка — мозг на ходу корректирует это — и дальше берете и рисуете палочку. Мозг сам подстраивает положение тела (в пении — гортани) — к нужной задаче. К палочке на листе или звуку, который вы собираетесь издать. Если промахнулись — происходит коррекция. Вы видите, выше или ниже, левее или правее нарисовали. Так же вы постепенно услышите, выше или ниже ваш звук, чем тот, который дал инструмент.
Звук может быть образован любым инструментом, любым тембром.
Он весь и всегда состоит из множества гармоник и дополнительных обертонов (кроме пустого и чистого звучания единственной синусоиды, искусственно образованной звуковым генератором). В природе все звуки имеют тембры и гармоники. Иногда дополнительные призвуки более сильные, иногда менее. Иногда человек даже может спутать призвук (квинтовый, например) с основным звуком. В поющих чашах это заметно — они издают несколько звуков одновременно, не всегда понятно, какой главный.
И при этом у музыкального звука есть некая доминирующая частота (на то он и музыкальный). Мозг мало-мальски музыкально развитого человека, даже ребенка, вычленяет ее. Для занятий надо выбрать инструмент, который издает понятные и разборчивые звуки. Например, пианино. Возможно, с гитарой чуть сложнее, и она менее наглядна. Еще можно баян, аккордеон, но они не очень удобны в использовании (их надо держать на себе).
Первые звуки любого произведения сразу же задают смысловую сетку: лад, тональность, темп и ритм, даже стиль. Мозг мгновенно создает музыкальное пространство, и уже внутри него все звуки обретают смысл. Каждый звук является ступенью лада (обычно их семь, бывает пять и другие цифры), мелодия — это «речь», образованная сочетанием этих ступеней. Если звук не из лада, это воспринимается как резкая фальшь — он явно не отсюда. Либо появление неладового звука сигнализирует о том, что произошла смена лада — этот звук пришел из другой смысловой сетки и увел туда музыку.
В каждом ладу отношения между ступенями разные. То есть каждая конфигурация расстояний тон-полутон между семью нотами внутри октавы дает музыку разных культур, стилей, общую узнаваемую интонацию, лицо лада, систему притяжений — напряжений и разрешений, тяготений звука к звуку. Почитайте про лады в музыке. Не буду углубляться в более сложные дебри — особые хитрые лады, смена лада во время произведения, модуляция (смена тональности) во время произведения, «мигающие» туда-сюда тональности и лады внутри произведения. Это все очень интересные области теории, которая вам пока не очень нужны.
Мне, как и большинству людей, повезло от рождения воспринимать музыку. Я сразу, без мучительных усилий, настраиваюсь по первому аккорду, и дальше воспринимаю все звуки относительно заданной сетки. Если аккомпанемента нет, а я пою песенку одним голосом, я воображаю эту сетку, как и воображают ее слышащие песню люди. Они ее воссоздают по логике мелодии, притом, делают это автоматически и бессознательно.
Вне сетки звуки не имеют смысла, как буквы вне языка. Ну или имеют другой, немузыкальный смысл. Человеческая музыка — это всегда сначала заданная сетка, а потом развитие мысли в ней средствами музыкального языка, он строится как отношения ступеней лада между собой. В этом и состоит относительный слух: человек воспринимает сначала предварительные условия: тональность, лад и ритм, а затем исходя из них ориентируется внутри звучащей музыки. Абсолютный слух — это слышание частоты вне логики и смысла, в этом есть что-то машинное и нечеловеческое. Кстати, абсолютный слух часто очень мешает его носителям воспринимать музыку. Например, все инструменты настроены несколько ниже, и у человека взрывается мозг. Все пишут диктант в до мажоре, рояль настроен на полтона ниже, и несчастный абсолютник начинает записывать ноту за нотой с семью бемолями — вместо до ре ми, «до бемоль, ре бемоль, ми бемоль». Это несколько разрушает восприятие музыки, детям-абсолютникам от рождения нелегко, и тоже приходится доучиваться.
Вам нужно переключить свое внимание с расчленения музыки на теряющие смысл элементы — на восприятие музыки как логичного языка, совокупности запоминающихся интонаций. И не скрипеть мозгами, пытаясь все разрезать до молекул и атомов, а потом из них заново собирать мир, что трудно и невозможно, а почувствовать мелодии и интонации.
Мне это дано с рождения, и мне даже представить такую проблему трудно. Но наверное на вашей планете не было музыки.
Понимайте в первую очередь прикладную цель ваших занятий — спеть песенку, повторить попевочку, мелодию. Пусть не очень чисто, но логично. Все остальные ваши занятия должны быть про музыку как живую прикладную область общения, направленные на то, чтобы вам удобнее и проще было в ней ориентироваться и действовать, а не чтобы доводить себя до безумия непосильными и ненужными задачами.
Палочки рисовать, то есть петь отдельные ноты с инструментом — вам можно только в некотором количестве, чтобы не перегружаться. И делайте это легче. Не углубляйтесь до атомов, до потери музыки и смысла того, что вы делаете.
Постарайтесь слушать и слышать не физические резонансы в груди или виске, не положения гортани, а мелодию, последовательность логичных звуков. И не думать, как вы делаете ноту, а просто ее петь. Иначе вы превращаетесь в сороконожку, которая задумалась, как ходит, и не смогла больше сделать ни шага. Подпевайте песням, мурлычьте мелодии.
Бог с ней, с чистотой. Пока что вы ставите телегу впереди лошади. Вам сначала надо почувствовать, как работает и устроена музыка сама по себе — как система общения, передачи информации, как осмысленный язык.

26 августа 2019
Из ЖЖ Ольги Арефьевой