Achtung !!! Почти семь сорок! 

(Что в переводе означает: некомпетентным в теме лучше не беспокоиться.)

Умирать Она не явилась,
Потому что ушла в Вавилон.
Накануне совсем не постилась,
И креститься ей было в облом.
И, не очень-то веря актёрам,
Веря лишь занесённым кистям,
Окружила себя забором,
Свет и Тьму разложив по мастям.

Она любит дышать озоном,
Только рации нет у любви,
И мобильного нет телефона,
А без связи — включай се ля ви.
Она знает, как выглядят звуки,
На Ней бусы из муравьёв,
И без ног Она пляшет от скуки,-
На хрена Ей грохот боёв?

Из обоих полов мешанина,
Всё ж местами шерше ля фам.
Пуркуа па если нет мужчины,
Чтобы был хоть частями Адам.
В рационе своём заменила
На стихи — грехи, на морковку — хрен,
В лесбиянки хотела было,
Да смущает картонный член.

Анатомия одиночества
Ей давно уже по зубам.
И любить как-то больше не хочется,
Но сердечко в груди трам-парам.
А когда на глазах Её слезы,
Словно капает стильный снег,
И на нежных цветках туберозы
Остаётся извилистый след.

У Неё есть поющая птица
И ещё другое зверьё.
Из-за них по ночам не спится, —
Не дают уснуть, Ёри-ё.
Можно смело Её стихами
Дно под Волгою измерять.
А, потом, поменяв местами,
В афоризмы обратно собрать.

Её часто в машине стирают,
Dead can dance — это транс или глюк?
Но оттуда Она извлекает
Без потуг божественный звук.
Разогнав контролёров по норам,
Всё расскажет про сопромат,
И, послушав Её «Колыбельную»,
Никогда не уснёт депутат.

Иногда у Неё не все дома,
У кого нынче дома-то все?
Хуже, если ты стал обездолен
И живёшь без кожи совсем.
Можно слушать и не услышать,
Можно видеть, но не смотреть,
От кого-то слишком зависеть,
А кого-то только иметь.

Она странно книги читает,
Просто сверху садясь на них.
А когда надоест — летает,
На лету сочиняя стих.
Свою тень водой умывает,
Видит в зеркале множество лиц,
И раз в год золотая монета
Выпадает из ягодиц.

Я была на Её концерте,
Зацепило — не гнись, держись.
И не всё там было о смерти,
Кое-что вдохновляло на жизнь.
Впрочем, всё вдохновляло на жизнь!

Скоро осень, а с нею — холод
И морозная ночь в октябре.
Это, знаешь ли, тоже повод
Про апрель вспоминать в сентябре.
И впотьмах, чтоб никто не видел,
Что в стакане на самом дне,
И что клоуна кто-то обидел,
Странно двигаясь в сторону Не.

Тортом бросили асимметрично,
Жаль, что не был тональным крем.
Всё бы выглядело логично, —
С гримом не было бы проблем.
Где же дырка на месте сердца,
Из которой струится взгляд?
В человеке так много отверстий,
Что, порой, он и сам не рад.

Повезло, конечно, Антону, —
Про него почти восемь минут.
Доремир — он для всех зелёный
До тех пор, пока не помрут.
Классно быть атрибутом роли,
Арамейский зная язык,
Навсегда породниться с болью,
Если к боли давно привык.

Сложно жить между Тьмою и Светом,
Вот бы голеньким сунуться в рай.
Но пока и раёк под запретом,
Подождём, когда пустят трамвай.
А на небе — с клубникой поляны,
Васильки, пирожки и вино.
Там забудешь про все свои раны,
Кто так ждёт тебя, кроме него?

Мало заспанным и усталым
Объяснять, что спас на крови.
Просто время потратишь даром,
А всего-то — спасись и живи.
В этом мире всё быстротечно.
И любая жизнь хороша.
Только Вечность берёт за плечи
И уводит следом за Джа.

Сколько радостей незаконных
Нам сулит притяжение тел
Пока ты, как трава, зелёный.
Есть, однако, у тела предел.
Ведь любить — это так же больно,
Как идти по дороге в рай.
Ну, а если крутое порно,
То манатки свои собирай.

Перед зеркалом — амальгама,
А внутри, как в гробу — темно.
Суицид не простит даже мама,
Хотя, жизнь, иногда, барахло:
Заблудиться в тоннелях Сета
Может каждый, кто неофит.
Между тем этажом и тем светом
Не придумали кнопки «делит».

Нет, глюкоза тут не поможет,
Если даже не в кайф умереть.
А тоска-то всё гложет и гложет,
И башка обнулилась на треть.
Времена пошли нынче такие, —
Достучаться нельзя до сердец.
По законам драматургии
Скоро всем нам придёт конец.

Много песен Она написала,
(Песни — это почти что секс),
И в три бу виртуозно ужала
На коленке написанный текст.
Может ласка, а может таска
Помогают писать стихи.
Не нужны ни раскраска, ни маска,
Если есть на спине рыба-Хи.

А зовут Её просто — Оля.
Олю вам не положат в конверт,
Не доставят в дом бандеролью,
Значит, надо идти на концерт.
На гастролях, правда, простыла,
И, с температурой на «ты»,
Через поцелуй заразила
Тех, кто Ей выносил цветы.

Полюбила я девочку-скерцо,
Наплевать мне, что скоро зима,
Если есть обо что согреться,
А имбра-лямур амстигла.
К Петербургу немного ревнуя,
Я бы крепко Её обняла.
Она спела бы мне «Аллилуйя»,
Только врозь пока наши тела.

В каждой сказке есть доля правды,
Даже в шутке есть шутки треть.
Этот мир будет всё же оправдан,
Если песни мы сможем петь,
Если Родина нас не осудит,
Не забудет и не пропьёт,
Если вспомнить — мы всё ещё люди,
А совсем не наоборот!

Я была на Её концерте,
Зацепило — не гнись, держись.
И не всё там было о смерти,
Кое-что вдохновляло на жизнь.
Впрочем, всё вдохновляло на жизнь!

PS. Получилось, конечно, «ad modum».
Может «acta est fabula» зря.
Я писала «ab imo pectore»,
«Mea culpa» — вина лишь моя.
Meo voto factum est factum,
Gaudeamus igitur.
Bono sensu mixture verborum,
Aeternum vale, mon amour!

(В тексте возможны ошибки: орфографические, морфологические, синтаксические, лексические, пунктуационные, стилистические, орфоэпические, словообразовательные, лингвистические, прагматические, фразеологические, этические, эстетические и т.п., на что автор просит пристального внимания не обращать.)

angela_lux
11 ноября 2010