Александр Секацкий. Моги и их могущества (фрагмент)
Этот текст попался мне несколько месяцев назад. Прочитала с большим интересом. С тех пор узнала, что Секацкий, оказывается, известный человек. Симпатяга, ведет телепередачи, в связи с чем больше звезда, чем замкнутый кабинетный философ. Ведет лекции в Петербурге, написал целый ряд книг. Умен и выражается прекрасным языком. Почитала другие его произведения — пришла к выводу, что он куда больше поэт, чем ученый. Речь его красива, избыточна, изобилует редкими словами, не чужда самолюбования. Для донесения мысли можно быть в сотню раз более кратким. В целом, читать и понимать его новые книги затратно. Посему ознакомилась только кусками. Чтобы одолеть все без исключения дебри вычурной речи этого красивого человека, надо быть настоящим его фанатом.
«Моги и их могущества» — этот ранний текст остался пока самым понравившимся.
Привожу несколько абзацев из разных мест трактата. Не знаю, имеет основания написанное, или это сказка, но реалии очень уж близкие. Васильевский остров, прогулки по улицам до боли знакомым. Не удивлюсь, если обнаружатся общие друзья. В остальном текст может шокировать: как его внеморальность, так и некая апокалиптичность. Не все ровно и в его логике. Но прочитала с интересом. Слабым не браться, истерик не устраивать. Просто знайте: вот еще такое летает по инфополю. Как на самом деле — кто ведает? Почитала его другие произведения в том же журнале с удовольствием.Ольга Арефьева
Александр Секацкий
Родился в 1958 году. Живет в Петербурге, окончил философский факультет Петербургского университета. Кандидат философии.
Прежде всего моги делят всех людей на могов и немогов — и тут нечего добавить, разве что можно заметить, что в этом делении нет никакого высокомерия. Также можно было бы разделить всех на физиков и не физиков, на высоких и невысоких.
Однако, кроме могов и немогов существуют еще две небольшие группы: это маги и йоги.
Сами моги не проводят здесь строгой границы, однако интуитивно различие воспринимается и ощущается ими безошибочно. Йоги ищут путей овладения скрытыми физическими и психическими возможностями человека, маги ищут возможности обратить в свою пользу внешние силы культуры. И тем и другим занимаются также моги: кардинальное различие существует однако в подходе, в методе. Моги не признают священной серьезности таинственных сил; моги с этими силами работают. Работа требует строгой техники безопасности, но все же в основе своей она ближе к экспериментальной физике, чем к заклинаниям шамана, хотя моги нередко пользуются и заклинаниями.
Человек становится могом, присваивая себе могущество, — могущество, доступное ему, но по ряду причин не данное природой непосредственно. Из этого, несомненного для могов, положения вытекают две вещи:
1) Для обретения скрытого могущества необходима дерзость и решительность: ведь надо нарушить инерцию каждодневной запрограммированности (или, как говорят моги, «отменить расписание») и бросить вызов миру запредельных возможностей, адаптировать себя в нем.
2) Выход из неможества в неопробованный и никем не гарантированный мир сопряжен с высокой степенью опасности и потому техника безопасности (ТБ) могам насущно необходима; множество жестких правил ТБ сопровождают каждый вид деятельности; существуют специальные моги-сталкеры, консультирующие, как безопаснее выполнить ту или иную процедуру.
С точки зрения могов, большая часть таинственности, которой окружена традиционная магия, объясняется как раз соображениями безопасности.
ОСНОВНОЕ СОСТОЯНИЕ
Формула Основного Состояния (ОС) проста: «я могу». Именно в этом состоянии, или, точнее, из этого состояния и осуществляется большая часть практики могов. Мог пребывает в ОС, а в других состояниях он только бывает.
По-видимому, каждый хоть раз в жизни испытывал Основное Состояние и знает его психологический эквивалент. Это чувство, безошибочное в своей непосредственности, — когда все удается, все проходит на одном дыхании и словно бы без малейших усилий. То, что годами казалось невозможным, непосильным — вдруг происходит само собой, одним движением активированного сознания: играючи удается какое-нибудь затаенное желание; словом, все выпадает так, как надо.
Но. Далее начинаются различия. Немог получает это состояние случайно, «вдруг», как бы в дар, а поэтому считает себя не вправе сжиться, свыкнуться с ОС, немог не решается присвоить Основное Состояние. Более того, немог не решается воспользоваться до конца вдруг доставшимся могуществом и спешит вернуться обратно — приносит всевозможные искупительные жертвы, совершает попятные шаги. «Пусть это не получится, — говорит немог, — вот эта мелочь пусть не сойдется, нельзя же, чтобы все сходилось…» А почему нельзя? Кто запретил? И немог перебивает дыхание, уходит из ОС, ибо не верит себе. Логика искупительных жертв разрушает Основное Состояние.
В отличие от большинства людей, которым случайно дарованы считанные минуты пребывания в ОС, мог входит в ОС и практикует из ОС постоянно и привычно, подобно тому как иные, вставая по утрам, чистят зубы и ставят чайник. Стремление откупиться, «оправдаться за удачу» чуждо могам. Удача есть должное, подобающее человеку.
Сознание в Основном Состоянии активировано, в т.ч. в самом прямом физическом смысле. Когда мы говорим, что человек находится «в приподнятом настроении», испытывает подъем духа, необычную легкость и т.д., то в применении к ОС все это отнюдь не метафоры. Приподнятость состоит в том, что дух отбирает у гравитации еще один уровень, — возвышенность духа возвышает, ослабляет тягу тела, еще на порядок по сравнению с витальным состоянием.
Входя в состояние «я могу» мог теряет (или «сбрасывает») от 1 до 3 кг веса, что мне неоднократно доводилось наблюдать.
«Обаятельный», «очаровательный», «неотразимый» — вот некоторые феноменологические описания, попытки названий человека, пребывающего в Основном Состоянии, воссоединенного со своим могуществом. Внешняя имитация состояния «я могу», имеющая много градаций — от плохонькой карикатуры до приличного внешнего подобия — именуется иначе: наглость или хамство (или, «по-научному» — агрессивность). Наглость отличается от ОС не только «отсутствием начинки», т.е. внутренней пустотой (как чучело от живого существа), но и ответной реакцией: вместо любования, дружелюбия, своеобразной любовной снисходительности, уступчивости — наглость вызывает у немогов робость, переходящую в страх либо раздражение, переходящее в ярость.
Ибо высокомерие пребывающего в ОС действительно означает высокую меру человеческих возможностей, меру могущества, а не ее имитацию. Высокомерность осуждается и отвергается с позиций низкомерности, с позиций исходного равенства в бессилии. Обращение кажется высокомерным тому, кто привык к низкой мерке, считая ее единственно достоверной ипостасью человека.
Унижение впервые дает себя знать по контрасту с наличием более высокого уровня — возвышения, возвышенности духа ( в том числе и в самом прямом, энергетическом, «антигравитационном» смысле).
В сущности, все униженные — это не пожелавшие или не сумевшие возвысить себя; чем больше их количество, тем сильнее социальная тяга вниз; как раз необжитость высокого уровня внушает подозрительность ко всякому пребывающему в нем, тот отрицательный оттенок, связанный с понятием высокомерия.
Но высокомерие — это и напоминание, и спасительный шанс принять ту же мерку, во всяком случае, утверждение того, что высокая мерка есть.