Карел Чапек. Война с саламандрами (отрывок).

Много книг я прочитала за последнее время, да не особо есть, чем похвастаться. Хочется такого, чтобы литературно потрясло и обрадовало. И хоть искала свежее, современное, лидером из прочитанных книжек стала взятая в шкафу для бук-кроссинга новосибирского клуба »Бродячая собака» книга Чапека »Война с саламандрами».
Во-первых, что такое бук-кроссинг. Это движение любителей прочитанных книг и романтиков непредвиденных жизненных обстоятельств. Если вам нравится книга, но вы ее уже прочитали, вы можете придумать ей новую судьбу — оставить в метро, на скамейке, в магазине или клубе. А потом гадать, кому же в руки она попала. Некоторые оставляют в книгах свои координаты. Изредка бывшие хозяева снова встречаются со своими книгами. В общем, интересно. В ряде клубов мира есть такие специальные полки и шкафы, где люди оставляют книги в надежде, что они попадут в не менее хорошие руки, чем их собственные. Вот в таком дружественном месте на гастролях я взяла »Войну с саламандрами» чтобы не скучать в полете домой. И очень не прогадала. Книга, хоть и написанная в 1936 году, по уровню письма, красоте сюжета и глубине вызванных чувств лидирует в моём свежепрочитанном потоке. Если вы не читали эту книжку, обязательно отыщите, верю, что будете в восторге.
Получила наслаждение не только от весьма фантастического сюжета этой антиутопии, а от языка, от каждой строчки. Чапек создал произведение в котором предвосхитил в юмористической, но очень узнаваемой форме многое из того, что произошло после, и, увы, многое из того, что происходит сейчас.
Саламандры — безропотные разумные морские твари, найденные капитаном Ван Тохом вначале привели в расцвету человеческой цивилизации. Ими торговали, их использовали как бесплатных подводных рабов, они распространились во множестве и работали, работали, работали. Человечество получило в свои руки инструмент для бесконтрольного расширения своего влияния, но пороки человека и общества никуда не делись, и вполне закономерно привели к финалу, который не буду рассказывать, прочитаете.
Роман не поздно прочитать именно сейчас, когда он почему-то стал как нельзя более актуален.
Еще роман выделяется тем, что Чапек, прошедший школу газетной работы, умело и увлеченно пародирует множество стилей речи. Текст насыщен псевдоучеными речами и трактатами, грубоватой речью моряков, пародирует высказывания знаменитостей, стиль газетных заметок и желтой прессы. Впечатляюще показан образ мышления обывателя, который думает лишь о своей выгоде и безопасности, и образы мышления военных, владельцев бизнес-корпораций, адвокатов, профсоюзных деятелей и ученых .
Читать его смешно и горько.
Адольф Гитлер узнал себя в образе Верховного Саламандра и объявил писателя своим личным врагом.
Интересно, кто сейчас узнает себя в ком. Есть над чем подумать.

Полный текст здесь.

Ольга Арефьева

— …Там черти, сэр… Морские черти.
— Это что же такое — морской черт? Рыба?
— Нет, не рыба, — уклончиво ответил метис. — Просто черт, сэр. Подводный черт. Батаки называют его «тапа». Тапа. У них там будто бы свой город, у этих чертей. Вам налить?
— А как он выглядит… этот морской черт?
Метис от кубу и португальца пожал плечами.
— Как черт, сэр… Один раз я его видел. Вернее, только голову. Я возвращался в лодке с Кейп (4) Гаарлем, и вдруг прямо передо мной он высунул из воды свою голову…
— Ну и как? На что это было похоже?
— Башка как у батака, сэр, только совершенно голая.
— Может, это и был батак?
— Нет, сэр. В том месте ни один батак не полезет в воду. А потом оно… моргало нижними веками, сэр. — Дрожь ужаса пробежала по телу метиса. — Нижними веками, которые у него закрывают весь глаз. Это был тапа.
Капитан И. ван Тох повертел в своих толстых пальцах стакан с пальмовой водкой.
— А вы не были пьяны? Не надрались часом?
— Был, сэр. Иначе меня не понесло бы туда. Батаки не любят, когда кто-нибудь тревожит этих… чертей.
Капитан ван Тох покачал головой.
— Никаких чертей не существует. А если бы они существовали, то выглядели бы как европейцы. Это была какая-нибудь рыба или в этом роде.
— У рыбы, — пробормотал, запинаясь, метис от кубу и португальца, — у рыбы нет рук, сэр. Я не батак, сэр, я посещал школу в Бадьюнге… и я еще помню, может быть, десять заповедей и другие точные науки; образованный человек всегда распознает, где черт, а где животное. Спросите батаков, сэр.
— Это дикарские суеверия, — объявил капитан, улыбаясь с чувством превосходства образованного человека. — С научной точки зрения это бессмыслица. Черт и не может жить в воде. Что ему там делать? Нельзя, братец, полагаться на болтовню туземцев. Кто-то назвал эту бухту «Чертовым заливом», и с тех пор батаки боятся ее. Так-то, — сказал капитан и хлопнул по столу пухлой ладонью. — Ничего там нет, парень, это ясно с научной точки зрения.
— Да, сэр, — согласился метис, посещавший школу в Бадьюнге, — но здравомыслящему человеку нечего соваться в Девл-Бэй.
Капитан И. ван Тох побагровел.
— Что? — крикнул он. — Ты, грязный кубу, воображаешь, что я побоюсь твоих чертей? Посмотрим!
И он прибавил, поднимая со стула все двести фунтов своего мощного тела:
— Ну, нечего терять с тобой время, когда меня ждет бизнес. Однако заметь себе; в голландских колониях чертей не бывает; если же какие и есть, то во французских. Там они, пожалуй, водятся. А теперь позови-ка мне старосту этого проклятого кампонга.
Означенного сановника не пришлось долго искать! он сидел на корточках возле лавчонки метиса и жевал сахарный тростник. Это был пожилой, совершенно голый человек, гораздо более тощий, чем старосты в Европе. Немного позади, соблюдая подобающее расстояние, сидела на корточках вся деревня, с женщинами и детьми, ожидая, очевидно, что ее будут снимать для фильма.
— Вот что, братец, — обратился капитан ван Тох к старосте по-малайски (с таким же успехом он мог бы обратиться к нему по-голландски или по-английски, так как достопочтенный старый батак не знал ни слова по-малайски, и метису от кубу и португальца пришлось перевести на батакский язык всю капитанскую речь; капитан, однако, по каким-то соображениям считал наиболее целесообразным говорить по- малайски). — Вот что, братец. Мне нужно несколько здоровых, сильных, храбрых парней, чтобы взять их с собой на промысел.
Понимаешь, на промысел.
Метис переводил, а староста в знак понимания кивал головой; после этого он обратился к широкой аудиторий и произнес речь, имевшую явный успех.
— Вождь говорит, — перевел метис, — что вся деревня пойдет с туаном капитаном на промысел, куда будет угодно туану.
— Так. Скажи им теперь, что мы пойдем добывать раковины в Девл-Бэй.
Около четверти часа продолжалось взволнованное обсуждение, в котором приняла участие вся деревня, а главным образом — старухи. Затем метис обратился к капитану:
— Они говорят, сэр, что в Девл-Бэй идти нельзя.
Капитан начал багроветь.
— А почему нельзя?
Метис пожал плечами.
— Потому что там тапа-тапа. Черти, сэр.
Лицо капитана приобрело лиловый оттенок.
— Тогда скажи им, что, если они не пойдут… я им зубы повыбиваю… я им уши оторву… я их повешу… я сожгу их вшивый кампонг… Понял?
Метис честно перевел все, после чего снова последовало продолжительное и оживленное совещание. Наконец метис сообщил:
— Они говорят, сэр, что пойдут в Паданг жаловаться в полицию и скажут, что туан им угрожал. На это есть будто бы статьи в законе. Староста говорит, что он этого так не оставит.
Капитан И. ван Тох из лилового стал синим.
— Так скажи ему, — взревел он, — что он…
И капитан говорил одиннадцать минут без передышки.
Метис перевел, насколько у него хватило запаса слов, и после новых, хотя и долгих, но уже деловых дебатов передал капитану:
— Они говорят, сэр, что готовы отказаться от жалобы в суд, если туан внесет штраф непосредственно местным властям. Они запросили, — метис заколебался, — двести рупий. Но этого, пожалуй, многовато. Предложите им пять.
Краска на лице капитана начала распадаться на отдельные темно-коричневые пятна. Сначала он изъявил намерение истребить вообще всех батаков на свете, потом снизил свои претензии до трехсот пинков в зад, а под конец готов был удовлетвориться тем, что набьет из старосты чучело для колониального музея в Амстердаме. Батаки, со своей стороны, спустили цену с двухсот рупий до железного насоса с колесом, а под конец уперлись на том, чтобы капитан вручил старосте в виде штрафа бензиновую зажигалку.
— Дайте им, сэр, — уговаривал метис от кубу и португальца, — у меня на складе три зажигалки, хотя и без фитилей…
Так был восстановлен мир на Танамаее. Но капитан И. ван Тох отныне знал, что на карту поставлен престиж белой расы.