Владимир Динец. Полет комара. Мороз-Черный нос, история девятая, в которой автор возвращается в ледниковый период.
С Вадимиром Динцом я познакомилась на встрече в клубе путешественников. Нет, не лично — я была среди слушателей, а подходить почему-то не стала. Но три часа я не отрываясь слушала его рассказы, три часа (а может и больше) он ровно стоял на ногах и спокойным голосом, не меняя выражения лица рассказывал о вещах удивительных и невероятных. Об этой встрече мы вспоминаем до сих пор, такое впечатление она произвела. Пообщавшись с путешественником, и сам начинаешь очень хотеть куда-нибудь поехать (что мы и сделали, отправившись для начала в Европу). В этом человеке удивительно многое — редкие выдержка и спокойствие, бесстрашие в самых чудовищных ситуациях, благодаря которым он все время остается жив. Смелость — состоящая не в том, чтобы с воплем броситься на амбразуру, а в том, чтобы оставшись одному в безвыходной ситуации много часов выбираться из нее и все же выкарабкаться. И при этом замечать и восторженно описывать интересных птичек вокруг и неведомые пейзажи, которые кроме тебя, возможно, никто не увидит. И после этого хотеть куда-то поехать еще. Ощущение, что Динец не испытывает страха. Ни в какой ситуации не поддается панике, а действует по максимально экономичной схеме.
Автор много описывает как куда добраться, нюансы границ, денег и характеров людей. Его книги, несмотря на феерический ряд необычайных пейзажей и ситуаций, ровны и спокойны, и только язвительные замечания о вселенском людском маразме непрерывно подсвечивают общий неброский колорит. Да, люди уничтожают нашу прекрасную планету и многие места еще можно успеть посетить буквально в последний момент перед наступлением великого Ничто в виде вырубок, помоек и промзон. Ко всему автор относится философски, кроме двух вещей — животных и религии. О первых он говорит и пишет с какой-то возвышенной, истовой, священной увлеченностью. А о второй… Ну просто удивительно, как человек, столь восхищенный Божьим творением может быть жестко и агрессивно атеистичен. Динец не упускает случая нелестно высказаться на тему любой религии и представителей всякого культа. Тут у него в голове просто какой-то жесткий упор. Вот такой удивительный человек. Тем не менее, его книги всячески рекомендую к прочтению.
Кстати, читать это с экрана ввиду большого объема информации не стоит, хотя все изданное, и даже больше, есть на сайте автора. Книги Динца издал на бумаге известный автостопщик-путешественник Антон Кротов. Издал в своем стиле — мелким шрифтом на тонкой бумаге в мягкой обложке. Эти томики-брошюрки максимально приспособлены к ношению с собой в путешествиях — маленькие, легкие, экономичные и очень наполненные и полезные. И дешево стоят. Кстати, не упускаю случая порекомендовать книжки самого Кротова — им был посвящен был один из выпусков рассылки «Тигра».
Страница Динца в интернете http://dinets.travel.ru/russian.htm
Читать советую начинать с ЧаВо: http://dinets.travel.ru/interview.htm
А купить эти книжки можно на сайте Академии вольных путешествий: http://ve.free-travels.ru/books/
Вашему вниманию представляю два довольно экстремальных отрывка.Ольга Арефьева
Полет комара
From: v0v04kahotmail.com
Subject: from Fort Portal, Uganda
Ну и неделька выдалась.
Несколько дней назад, будучи в городе Гома, я познакомился в ресторане с местным представителем одной быстрорастущей американской церкви. В нищем Конго этот святой человек устроился по-спартански: шикарная «Тойота»- внедорожник, двухэтажный дом, прислуга все больше из молодых девушек, плюс самолет в ангаре. Причем сам он летать не умеет, а найти в Гома пилота трудно, несмотря на наличие международного аэропорта с довольно оживленным гуманитарным траффиком.
Я скромно признался, что умею водить самолет (об отсутствии прав разумно умолчав), и предложил свозить миссионера в пару интересных национальных парков на севере страны. Потом рассказал ему о русской традиционной культуре потребления водки, и спросил, не научить ли его технически грамотно эту самую водку пить. Мужик оказался крепкий и явно тренированный, а я слегка устал после бессонной ночи на вулкане, но все же традиционная культура победила. Беднягу удалось уболтать. Я отвез его домой, выкатил из ангара «Сессну», загрузил в кабину несколько канистр бензина и отключившегося пастыря, разогнался по обочине дороги и полетел вглубь Конго. Очень хотелось посмотреть сверху на лавовое озеро, но столб дыма из кратера постоянно менял направление, так что я не стал рисковать.
Никогда больше не буду пытаться водить самолет в пьяном виде. В тропиках под вечер сильно болтает из-за восходящих потоков нагретого воздуха, а тут еще бензином из канистр воняло. Я уже не говорю о том, что это был мой третий в жизни самостоятельный полет.
Больше всего мне хотелось попасть на Станцию Окапи. Это старый бельгийский научный стационар в центре обширного района под названием Лес Итури. От леса сейчас осталось только несколько участков, но довольно больших. Имевшаяся в самолете карта оставляла желать лучшего. Я проискал Станцию минут двадцать, решил бензин зря не тратить, тем более, что уже темнело, и сел на речную отмель посреди леса.
Посадка получилась не совсем идеальная. Слуга божий проснулся от тряски и с изумлением огляделся. В почти неподвижной реке отражались обрывистый берег, стена леса и розовые облака. Выстроившись вдоль кромки обрыва, на нас обалдело смотрели аборигены. Ростом они были мне по пояс.
Это были пигмеи мбути — самые маленькие. Всего за день до этого я общался с тутси, самым высоким народом на свете, так что разница впечатляла.
В лагере мбути мы прожили два дня. Я подружился с молодыми охотниками и прочесывал с ними лес в поисках окапи и прочих редкостей, а его преподобие пытался кадрить местных девушек. Ростом он был почти с меня и весил, наверное, за сто килограммов, так что я с некоторым ужасом ожидал результатов. Но у него ничего не вышло.
Пигмеи — самый мирный народ в Африке. Они кочуют по Итури, живут в шалашах, охотятся на лесных антилоп и прочую живность с помощью сетей. В старину они поклонялись лесу. Если с охотой не везло, они считали, что лес уснул и перестал о них заботиться, и будили его специальными песнями, очень мелодичными.
Сорокалетняя гражданская война была для них катастрофой. Всевозможные армии охотились на пигмеев ради мяса. Зверей почти всех перестреляли, да и сам лес порядочно повырубили. Теперь они постоянно живут на грани голода. Песен никто уже не поет. Хорошо, что в самолете у нас была большая гроздь бананов, мешок риса и немного кукурузы.
На второй день найти окапи мне все-таки удалось. Это вообще-то лесной жираф, но с виду он похож на нескладную лошадь или зебру.
Когда мы вернулись в лагерь, лица у всех были заплаканные, а в котле варилось мясо. За время нашего отсутствия две женщины поссорились, и одна ударила другую в горло мужниным копьем. Раньше пигмеям и в голову бы не пришло драться копьями или есть человеческое мясо, но за годы войны и голода все изменилось. Нас, конечно, стали активно угощать. Я отказался от мозга и прочих деликатесов, но, чтобы не обижать хозяев, съел маленький кусочек предплечья. Миссионер поначалу ломался, но я напомнил ему, что нигде в Библии это не запрещается, и он подозрительно легко согласился. Мясо напоминало по вкусу сладкую свинину в китайских ресторанах.
Наутро мы полетели на крайний северо-восток Конго, в национальный парк Гарамба. Там водится особый подвид жирафа, гигантские канны, а главное — белые носороги. Еще год назад в Гарамбе их было около тридцати. Больше нигде в Африке белых носорогов северного подвида не осталось, а в зоопарках их всего семь и они очень плохо размножаются. В последние несколько месяцев в парк повадились приезжать на джипах суданские браконьеры, и число носорогов сократилось до десяти. К концу года, наверное, и вовсе вымрут. Убивают их ради рога. Раньше его продавали в Китай и Сингапур. С появлением «Виагры» спрос там упал. Но цена на рог по-прежнему очень высокая, потому что в Йемене из него делают рукоятки традиционных кинжалов. Человеческому идиотизму нет предела.
Большая часть парка оказалась за рамкой нашей карты, контору и посадочную полосу мы не нашли, а бензина было в обрез, так что зверей пришлось смотреть с воздуха. Носорога мы нашли только одного. В какой-то момент мы залетели чуть дальше к северу, фауна исчезла, а трава оказалась вытоптана скотом.
— Наверное, это уже Судан, — сказал я, набирая высоту, — полетели обратно.
Едва я развернул самолет, как мой спутник спросил:
— А это что такое?
Я посмотрел вправо. Из-за деревьев в нашу сторону быстро поднимался заостренный столбик дыма.
— Это ракета.
В ответ на мои слова преподобный шумно наложил в штаны. Никогда еще я не видел человека с такой бурной и стремительной реакцией на опасность.
Ракета приближалась, и у меня оставалось примерно полсекунды, чтобы выкрутиться из неприятной ситуации.
Ладно, интернет-кафе закрывается, продолжение в следующий раз.
From: v0v04kahotmail.com
Subject: from Fort Portal, Uganda
Я в Уганде. Тут опять можно по-английски общаться. По всей стране два дня интернет не работал. Сегодня связь так себе, но авось не отключится.
Продолжаю с того места, на котором в прошлый раз остановился.
Так вот, летим мы над неизвестно какой страной, и кто-то очень глупый выпускает по нам ракету. Умный человек этого делать точно не стал бы: даже самая дешевая ракета «земля-воздух» стоит много тысяч долларов, гораздо больше, чем сгоревшая «Сессна». Может быть, они думали, что мы из Конго алмазы или героин везем. Но и то и другое тоже горит.
Когда-то очень давно я учился в одном заведении, где была военная кафедра. Моя военная специальность называлась «средства ПВО и как с ними бороться», или что-то в этом роде, не помню. Я получил на финальном экзамене тройку и благополучно все забыл. Мои однокашники, включая отличников, тоже поспешили все забыть: мы точно знали, что эта муть нам никогда в жизни не понадобится.
Тем не менее в засиженных прионами и давно забытых синапсами дальних уголках мозга остались случайные ошметки информации, и в нужный момент нужная фраза — что значит стресс! — вспыхнула у меня в голове слово в слово. ПЗРК ТГС предназначены для поражения целей на встречном и догонном курсе в верхней полусфере.
В переводе с армейского на русский это означает, что ракеты с тепловой головкой самонаведения (какая эротичная аббревиатура!) реагируют только на то, что летит вверху. Делают их такими специально, чтобы не отвлекались на танки, пожары и прочие источники инфракрасного излучения на земле.
Так что я просто выключил мотор и направил самолет носом вниз. Вообще-то это один из немногих маневров, которые на «Сессне» делать не рекомендуется. Если слишком быстро выходить из пике, может произойти так называемое сваливание — крайне неприятная штука на малой высоте. К тому времени, как мне удалось под нудное завывание гудка, предупреждающего о близости сваливания, выровнять самолет, ракеты нигде не было видно. Но я пережил второй момент острого кайфа, пытаясь снова запустить двигатель в десяти метрах над верхушками деревьев.
Мой спутник, божий человек, сидел с закрытыми глазами. Его футболка была залита рвотой. Я вспомнил, из чего (точнее, кого) эта рвота состоит, и меня самого чуть не стошнило. Обратный полет был ужасен. В самолете жутко воняло, бензина не хватало, его преподобие очухался и непрерывно бранился. Мы долетели до городка Аруа на северо-западе Уганды и плюхнулись на оказавшийся военным аэродром. Бензин позорно кончился на рулежной дорожке. После долгих препирательств нам продали две канистры горючего за сто баксов.
В следующем городе был нормальный аэропорт с диспетчером, но его английский понять было крайне трудно, тем более, что мои наушники отфильтровывали слоги через один. Кажется, я что-то опять сделал не так: скатившись с полосы, мы услышали по радио поток французских ругательств. Святой великомученик лететь со мной дальше почему-то отказался наотрез и пошел мыться и договариваться насчет пилота.
Я обиделся. По-моему, в таких условиях даже Чкалов бы лучше не справился. Плюнул и уехал в национальный парк Королевы Елизаветы.
Крупных зверей там не очень много, потому что во время диктатуры Иди Амина почти всех перестреляли. Но с высокого холма, где находится контора, ночью иногда слышно 4-5 львов одновременно, а днем оттуда красивый вид на озеро Эдуард и широкий пролив, соединяющий его с озером Джордж. По ночам из воды выходят бегемоты, взбираются по крутым склонам и бродят по улицам поселка. Один прошелся по моей палатке, раздавил налобный фонарик и растяжку порвал, бегемот несчастный. Меня внутри не было — я по окрестностям гулял.
Выяснилось, что самая интересная часть парка — именно вокруг конторы. Там великое множество интересных птиц и летучих мышей, между домов пасутся водяные козлы, кустарниковые антилопы и бородавочники, а под досками деревянных дорожек живут полосатые мангусты. Каждое утро вся их стая — полсотни зверушек — выходит на охоту. Забавно смотреть, как взрослые скучиваются вокруг малышей при появлении аиста-марабу или еще какой-нибудь опасности.
Выезжая из парка, я поймал попутку, на которой мы вскоре уткнулись в автомобильную пробку. Впереди по дороге шло стадо слонов. Микроавтобусы с туристами подъезжали все ближе и ближе, не обращая внимания на то, что слоны явно нервничают и пытаются заслонить собой слонят. Самый большой самец свернул хобот и начал раскачиваться на месте, собираясь протаранить переднюю машину. Водитель испугался, резко сдал назад и столкнулся с едущими следом. Вы когда-нибудь видели, как усмехается слон?
На западе Уганды есть четыре лесных национальных парка, один другого интереснее. Парк Бвинди расположен в так называемом Непроходимом лесу. Лес на самом деле вполне проходимый, но очень красивый. Там водятся маленькие, похожие на медвежат лемуры-потто, огненно-красные белки и множество ярких птиц, от крошечных кольцеглазок до больших, шумных голубых турако.
Самый дикий и суровый парк — Рувензори. Горы там поднимаются выше пяти тысяч метров. Тропинок почти нет, склоны крутые, приходится иногда передвигаться вброд по ручьям, зато попадаются редкие и малоизученные существа вроде выдровых землероек, золотых улиток размером с ананас и подземных жаб, живущих в муравейниках.
Полная ему противоположность — парк Семилики, расположенный в месте, где уголок леса Итури заходит в Уганду. Это уже Западная Африка: медленная, спокойная река петляет по заболоченному лесу с поразительным количеством интересных насекомых, лягушек и рептилий. По ночам вокруг плодоносящих деревьев с шумом вьются летучие лисицы. Сорвут сочный фрукт, повиснут неподалеку на ветке вниз головой и жуют, словно живые пушистые соковыжималки.
В Семилики живут пигмеи бвамба. Они чуть повыше ростом и давно «окультурены», но все равно это это на редкость обаятельные люди — тихие, спокойные, с мягкой речью и веселым характером. Настоящие хоббиты. Говорят, правда, что дальше на юг есть специально оборудованная «туристическая» деревня, и там с приезжих клянчат деньги, как в не-пигмейских деревнях.
Народ тут небогатый. В одной деревушке я зашел в ресторан, крошечную хижину без окон. Продавщица изумленно воззрилась на меня и стала объяснять, что европейской еды у них нет, а местную я есть не буду. Меня это не смутило. Слышать подобное приходится довольно часто, и всегда еда вполне съедобная, а порой и вкусная. Но в этот раз на моей тарелке оказалась незрелая маниока, сгусток полупрозрачной массы, вкусом и косистенцией напоминающей полузасохший резиновый клей. Отказаться я не мог: только что с гордым видом утверждал, что африканская пища — это очень здорово. Пришлось дождаться, пока хозяйка выйдет из хижины, быстро убрать студень в пакет и засунуть в карман рюкзака. Ночью я использовал его в качестве приманки в ловушках, но ничего не поймал. За все годы путешествий это был второй случай, когда в общепите мне попалось что-то абсолютно несъедобное.
Самый «туристический» парк, Лес Кибале, славится разнообразием обезьян. Мне больше всего нравятся краснохвостые мартышки — маленькие, изящные, с черной маской на мордочке и чисто-белым носом. Они очень подвижные. Сколько ни гонялся за ними, так и не сфотографировал.
Гуляя по лесным тропам, то и дело слышишь внезапные взрывы истошных воплей и уханья. Это шимпанзе. По утрам они сидят высоко в кронах фикусов, поедая ягоды, потом шагают через лес к местам полдника — деревьям со съедобными листьями. Шимпанзе Кибале отличаются особой любовью к охоте: мужики часто устраивают групповые облавы на красных колобусов. Почему они так любят мясо именно этих обезьян, неизвестно. Хохлатые мангобеи, павианы и черно-белые колобусы нередко кормятся бок о бок с шимпанзе без всяких конфликтов.
Основной смысл охоты — укрепление чувства товарищества и повышение социального статуса. Удачливый охотник так и сияет от гордости, оделяя маленькими кусочками мяса женщин и молодежь. Прыжки по тонким веткам — рискованный спорт. Почти у всех стариков сломаны пальцы, а многие разбиваются насмерть. Зато сдружившиеся шимпанзе становятся грозной силой. Они подкарауливают и убивают самцов из других групп, а иногда объявляют соседним стаям войну на истребление. Зачем — никто не знает. То ли из-за женщин, то ли из-за территории, то ли по идейным мотивам.
Несколько лет назад в Кибале появился шимпанзе-людоед, пожилой одиночка по прозвищу Саддам. К тому времени, как его застрелили, он уже перешел от нападений на гуляющих детей к кражам младенцев из хижин.
Большую часть времени, однако, шимпанзе ведут себя вполне миролюбиво. Детишки у них еще более непоседливые, чем гориллята. Но поиграть с ними мне не удалось: матери не разрешали им подходить близко к незнакомому человеку.
В последнюю ночь в парке наконец-то поймал черную мамбу. Я шагал по лесной дороге и увидел, как впереди через залитую луной полосу асфальта медленно, осторожно течет трехметровая змея. Когда я подбежал к ней, она свернулась и буквально прыгнула в лес. Ох, и пришлось же мне за ней побегать! Очень трудно не упустить в густом подлеске змею, которая движется со скоростью лопнувшего троса и при этом ухитряется, не замедляя «полета», то и дело выстреливать в твою сторону голову с разинутой иссиня-черной пастью. Не подвернись мне под руку на редкость удачная палка, ни за что не поймал бы. Две минуты — и успокоившаяся мамба совершенно спокойно по мне ползает, как будто я всего лишь сухой куст. Удивительные все-таки существа.
Сейчас поеду в северную Уганду. С деньгами вот только напряженка: налички осталось чуть больше ста долларов, а ближайший банкомат в столице. Но на сто долларов тут можно долго путешествовать.
From: v0v04kahotmail.com
Subject: from Kampala, Uganda
Получил по Интернету письмо от моего друга-миссионера. Письмо ругательное. Жалуется, что руки до сих пор трясутся и виски поседели. Тоже мне Фандорин.