О поездке в Израиль осенью 2000 года
Часть 2
Но вернусь к описанию путешествия. Приехал ещё Дима Орлов, и мы, оставив вещи на квартире у Светы — жены Вити, двумя машинами отправились на прогулку по Яффо. Это старый район узких улочек, заселенный теперь художественными салонами и полный туристических достопримечательностей. Красота там особая, камерная, тихая и изящная. Все лавочки были закрыты — впоследствии мы узнали, что там сейчас считается не так уж безопасно, и туристы не ходят гулять после наступления сумерек. Но, похоже, нам ничего не грозило. Атмосфера спокойствия и безопасности, уюта и любви к искусству окружала нас там. Так как было идеально тепло и воздух стоял неподвижно, мне всё время казалось, что мы не на улице, а в помещении. Всё выглядело как декорация к фильму, улица внутри павильона. Поесть мы зашли в фалафельную — вот одно из первых местных словечек. Фалафель — обжаренные в масле шарики на основе местной растёртой фасоли. К ней за ту же цену подаётся любое количество салатов на выбор. Не могу сказать, что местная экзотика, вернее, специфика, меня очаровала, но что-то в этой штуке есть. Один раз попробовать можно. Здесь народ ест фалафель по любому случаю — это самый недорогой способ перекусить. Ещё одна штука — хумус, нечто вроде пасты из сорта местного гороха или той же фасоли. Едят его с оливковым маслом, вымакивая кусочком лепёшки. Мне он тоже не совсем пришёлся по вкусу, я окрестила его «замазкой», вкупе со множеством подобных масс, в изобилии распространённых в местном быту. Остальные ели его далее всю дорогу и, похоже, полюбили. Мне с едой пришлось больше помучиться, я так и не нашла, что же меня всё-таки устраивает. Даже чай у всех был по-ленивому в пакетиках, чего не переношу, мне пришлось разыскивать листовой, чтобы совсем не заскучать. Хлеб продаётся сразу нарезанным, сорта его какие-то сплошь невесомые и воздушные. Хлебом трудно назвать. В Москве в дорогих маркетах продаётся такой, но мне как раз больше нравится простой. Ближе к ночи мы, усталые, добрались до дома Светы, а остальным предстояла дорога на вписку, а потом ещё Диме Орлову надо было добраться до дома.
Мы с самого начала просили, чтобы не было никаких гостиниц — хотели жить по домам. Это, разумеется, много лучше, потому что находишься с людьми, в гуще жизни. Гостиницы не люблю, и расходы это излишние. С жильём получилось всё здорово. Я поселилась у Светы, музыкантов отвезли всех втроём к знакомым. Жильё в Тель-Авиве и, видимо, вообще в Израиле, требует отдельного описания. Оно стоит очень дорого, и поэтому мало кто может позволить себе покупку квартиры. Чтобы купить квартиру за 150-250 тыс. долларов, надо влезть в пожизненные долги. Многие так и живут, вначале отдав все сбережения и полученные при переезде пособия, а после до старости выплачивая банку по 500 долл. в месяц в уплату долга и процентов. В результате квартира обходится в сумму раза в два большую, чем сначала, но зато она своя. Другие, тоже многие, снимают квартиры, и поэтому часто переезжают. Работу там принято тоже менять часто, а законы не позволяют на новом месте платить меньшую зарплату, чем на старом. Поэтому какой-то ореол временности окружает жизнь наших репатриантов, даже если они материально хорошо обеспечены. Снять квартиру стоит около 450-500 долларов в месяц. Это не наша малометражка, а, как правило, целые хоромы. Проблема Тель-Авива в том, что там не строят мелких квартир, и даже небогатые люди вынуждены жить на широкую ногу. Нашу панельную архитектуру хотелось бы забыть, как страшный сон. Многоэтажки конечно там имеются, но в небольшом количестве и в районах, где я мало бывала. Дома там в тех местах, где мне приходилось бывать, в основном четырёхэтажные, притом первый — нежилой. На остальных этажах по две квартиры, очень красивая и уютная лестница обычно уставлена живыми цветами и воспринимается продолжением жилого пространства. В лифте, этом механизме, создающем шум и грязь, нет потребности. В каждом подъезде нумерация начинается заново, так что, не зная номера подъезда, вы обладаете неполным адресом. Так как подъездов по два в доме, то ошибиться не очень страшно. В руках у вас, когда вы заходите домой, два ключа — от подъезда и от квартиры. Очень удобно, плюс, домофон. Понравилась мне система освещения подъезда, особенно экономичная при малом количестве жильцов — свет зажигается во всём подъезде любым из выключателей, расположенных на каждом этаже. Через определённое количество секунд он гаснет, и если ты не успел ещё дойти до квартиры, можешь зажечь его снова. Архитектура домов мне там осталась не совсем понятной — дома выстроены с непривычной нашему глазу фантазией и выглядят как нагромождения выпуклостей, впадин, округлостей и непрямых углов. Кажется, это раньше называлось конструктивизмом, но непохоже, что сделано здесь ради искусства. Может быть, у израильтян просто несколько по-другому работает сознание, и конструкции их домов не кажутся им удивительными. В путеводителе стиль, повлиявший на израильскую архитектуру, называется «Баухауз». В квартирах деление на комнаты и подсобные помещения очень условное, кухня часто не отделена, а перетекает из прихожей и гостиной. Большая лоджия и непременные жалюзи всюду, где есть окна — условия выживания в полуафриканской жаре. Комнат много, площадью они щедры. Квартира, в которой вначале остановились «ковчеги», была двухэтажной, имела несколько санузлов и зал со столом для пинг-понга, в который они и резались беспрерывно, пока там находились. Даже небольшая по количеству комнат квартира в Тель-Авиве всё равно очень размашистая по площади. В принципе, это вырастает в проблему — снять недорогое жильё нереально. Отсюда русскоязычные объявления в газетах и на столбах о поиске партнёров по съёму квартиры. Это выход, но кому приятно жить общежитием? Только молодёжи и студентам. Мы общались в Тель-Авиве с материально обеспеченным слоем русских — компьютерщиками. Многие из них снимают непомерно большие квартиры, в которых почти не бывают, так как всё время находятся на работе. В общем, живут по схеме «свобода — это деньги, деньги — это работа» и света белого практически не видят. Только без конца общаются по интернету с соотечественниками из России. По сравнению с житьём безденежных иерусалимских хиппанов, о которых я расскажу в дальнейшем, это «два мира-два детства», но я бы затруднилась сказать, чьё счастливее. Всё время пребывания в Израиле я созванивалась и искренне пыталась встретиться со своим свердловским приятелем, бардом, а ныне работником отдела снабжения чего-то там, Сашей. Но это мне так и не удалось, потому что он работал с утра и до ночи. Мифический выходной, на который мы рассчитывали, тоже сорвался. Подобным же образом я общалась ещё с одним свердловским знакомым — джазовым пианистом Мишей. Он всю дорогу пропадал где-то на работе, то в магазине музыкальных инструментов, то выстраивая звук для балетной труппы. Встретиться удалось-таки, даже дважды, только вместо ночного сна. Хорошо, что у него крепкий организм. Для меня же израильский образ жизни — одну ночь спишь, другую — нет, был непривычен. Через некоторое время я безо всяких психоделических средств ходила совершенно в потустороннем состоянии. Мир выдувался в пузыри, перекручивался и выворачивался наизнанку. Это не мешало, а только помогало мне остро воспринимать окружающее. Таким, как я, наркотики вообще не нужны — только немного недосыпа плюс высокая концентрация впечатлений. Мало упоминаю про свои концерты, которые происходили в Тель-Авиве — пусть пишет кто-то другой. Я металась между Иерусалимом и Тель-Авивом, в конце концов потеряв всякую связность восприятия. Каждая линия жизни происходила как бы сама по себе, и теперь мне крайне трудно изложить всё хронологически. Скорее, это несколько разных рассказов про одновременную жизнь в нескольких измерениях. Про концерты могу лишь упомянуть, что по разным обстоятельствам они почти не дали заработка, чему я в общем, даже была рада, потому что могла с чистой совестью вести хипповый образ жизни и ощущать поездку паломничеством, а не работой. Меня очень грела мысль о том, что я получила вот так, в виде подарка небес, то, о чём мечтают люди целую жизнь. И в общем, получают Израиль в дорогостоящем и скучном виде организованных платных экскурсий, туристических гостиниц и казённой ресторанной еды. Я же, благодаря своей более, чем подозрительной профессии (кто не знает — она называется «певица» :-)) получила возможность окунуться в самую гущу жизни, сразу же познакомиться с людьми, увидеть изнутри их быт, мысли и разделить с ними посещение их любимых мест. На обсуждавшийся квартирный концерт в Иерусалиме в результате не хватило здоровья, и в общем, думаю, что он не обязательно был нужен — и без него у меня всё, что нужно, состоялось. Жизнь крутится вокруг бытовых деталей. Театр продолжается антрактом и буфетом.
В маленьких магазинчиках Израиля цены могут оказаться выше, а в маркете — нижняя цена, по крайней мере, на всё, кроме овощей. Овощи можно дешевле всего купить на рынке накануне шаббата, где мелкие торговцы сильно снижают цены, опасаясь, что товар не переживёт сутки с ночью отсутствия торговли. Молочные продукты мне показались там дорогими. Например, баночка творожной массы стоит двадцать шекелей. В первый раз, когда я попала в маркет, я долго пыталась сообразить, как понимать цены, наконец, вывела формулу. Чтобы узнать цену в долларах, надо шекели делить на четыре, а чтобы узнать рубли, надо цену в шекелях умножать на семь. Итак, наша взятая для примера баночка творога стоит сто сорок рублей или пять долларов. В принципе всё в Израиле дороже, чем в России. Но фрукты и овощи стоят относительно дёшево — три-четыре-пять шекелей (20-30 рублей) за килограмм. Виноград стоит пять шекелей, а экзотическое авокадо — четыре. Так что цена винограда сравнима с московской, а авокадо дешевле в несколько раз. По правде сказать, я попробовала его там впервые и была очарована его нежным вкусом. В Москве мне не приходило в голову его попробовать, я вообще не фанат экзотики — морковка мне милее; но здесь это каждодневный фрукт, наряду с яблоками. Говорят, в Москве авокадо не стоит пробовать — оно невкусное. К тому же, его надо уметь есть — выбирается зрелый, то есть размягчившийся, но не слишком, плод. Если авокадо твёрдое (присваиваю ему средний род, вполне возможно, что это не так), то надо не класть его в холодильник, а завернуть в бумажку и положить в тёмное место на три дня при комнатной температуре. Спелый фрукт разрезается пополам, вынимается большая косточка (говорят, кое-кому её удаётся потом прорастить). Получившиеся зелёные половинки поливают лимоном, посыпают солью и выедают из кожуры ложкой. Диетическая маслянитая мякоть очень сытная и по вкусу напоминает молодые кедровые орешки. Кому-то она кажется похожей на варёное яйцо. Кстати, делают салат из мякоти авокадо и варёного яйца. Знакомый вегетарианец сказал, что питался авокадо несколько лет и оно ему не надоело. Но у меня, как всегда за границей, пропал аппетит, и я могла всё только пробовать. Скрытая тоска по Родине проявилась во мне странным образом — я начала варить борщи и всех ими угощать, чего в Москве от меня не дождёшься. Борщи получались ужасно вкусные, но сама их тоже почти не ела. В Израиле выращиваются оливки, поэтому в магазинах они продаются в изобилии — много видов на выбор в открытых лотках. Только в последний день я узнала, что всё это можно пробовать, и не выходя из магазина так напробоваться, что и покупать не будет необходимости. Я обнаружила, что таких вкусных, какие продаются фаршированными в России, нет. Интересно, откуда они импортируются к нам? Кажется, из Испании. С торговлей конфетами обнаружилось что-то подобное — в маркете множество очень интересных конфет, цукатов и разных штук выставлено в открытую. Попробовать даже несколько видов — уже будешь сыт. Я не большой любитель конфет, но из одного любопытства стоило бы всё попробовать, а этого я не успела сделать.
Оригинален их метод разграфления на улочки — там, где я остановилась в Рамат-Гане, пригороде Тель-Авива, скорее являющемся его районом, каждая мелкая улочка обозначала дом. Многие улочки кончаются тупиками, многие непонятным образом сворачивают. Без карты — важнейшего спутника приезжего, здесь не разберёшься, если свернёшь с центральных дорог. Да и со столбовыми улицами не всё просто — тот же Тель-Авив — это конгломерат из центра и пригородов. Границы между ними отсутствуют, всё в целом достаточно маленькое и сравнимо по размеру с внутренностями Садового кольца Москвы (ну может и преуменьшаю чуть). В каждом пригороде есть своя улица Арлозоров, Жаботински, и т.д., так что запутаться не представляет труда. К слову, с гордостью отмечу я, Арлозоров и Жаботинский — политические деятели русского происхождения.
Пространство, прилегающее к подъездам, не асфальтируется, как у нас, а, напротив, превращается в маленькие садики. Некоторые из них — шедевры, заполненные цветущими растениями, художественно подстриженными кустами, алоэ и кактусами. Далеко не во всех садиках такая благодать — всё зависит от района и лично людей, которые живут в доме. Многие растения, которые я там видела в палисадничках, оказались мне знакомы по нашим домашним любимцам в горшках — алоэ, традесканции и т.д. Но вот, что неприятно — совсем нет таких привычных русскому сердцу и необходимых в хозяйстве, воспитании детей и стариковских прогулках дворов и двориков. Земля дорогА, без орошения — малоплодна, в результате дома стоят в окружении асфальтовых дорог. Где израильтяне гуляют с маленькими детьми — загадка. Наверное, в парках, которые ещё порой попадаются. Отличие внутренних районов от магистралей в более узких дорогах и ограничителях скорости, вделанных в асфальт (у нас их называют «лежачими полицейскими»). Это не мешает порой каким-нибудь гигантским пустым грузовикам нарушать ваш утренний сон, лихо брякая прицепами во время прыжка через них на полной скорости. Звук иногда такой, что думаешь об автокатастрофе. Но бывает и провинциально тихо.
Израиль — страна кошек. Их ушки торчат отовсюду, их хвосты мелькают там и сям, они непрерывно перебегают вам дорогу. Суеверному человеку тут нечего делать. Израильтяне любят кошек и позволяют многим из них вести полудомашнее-полудикое существование — ходить домой есть и спать, а в остальное время гулять. Разумеется, полно бездомных кошек, которым в этих хлебных краях живётся прекрасно. Благодаря тёплому климату, они не вымерзают зимой, а богатые помойки дают им щедрую пищу. Пожалуй, их главный враг — машины. Только за две недели в стране я видела двух мёртвых котов, один из которых только что попал под колёса (хорошо, что не на наших глазах)! А вот собаку религиозные евреи считают скверным животным. Их отвращение, переходящее в страх, так сильно, что они просто-таки шарахаются в сторону при виде этого хвостатого друга человека. Арабы тоже традиционно боятся собак, видимо, у них на генном уровне зашито, что пустынные и степные псы — действительно опасные животные. Несмотря на это, в Тель-Авиве полно собак. Говорят, их в основном держат … кто? — ну конечно русские! Излюбленные породы — гладкошёрстные, увесистые, хоть не чересчур крупные. Ну, в общем, мой любимый цвет, мой любимый размер — например, стаффордширы. И на рекламе собачьи морды попадаются, следовательно, довольно большая часть общества любит собак. Вот только беда — гулять с ними негде, сплошной асфальт, поэтому вполне обычное зрелище — говнецо на тротуаре, встречающееся каждые метров двести. В принципе, в Израиле не грязнее, чем в Москве, считается даже, что чище, но собачки — это святое. Хозяева не очень-то комплексуют по этому поводу, не торопятся с полиэтиленовыми пакетами убирать художества своих любимцев и даже не утруждают себя хотя бы отпихиванием их ботинком на край тротуара. Так что прохожий должен быть бдителен и помнить про мины.
Кроме жилых домиков, разумеется, в Тель-Авиве полно других зданий. Например — свеженастроенных ужасающих небоскрёбов с какими-то там офисами. Выглядят они настолько неприятно для человеческого глаза, что трудно вообще представить, что там могут находиться живые люди. Одно из этих зданий, например, круглое, в виде гигантской трубы, другое — треугольное в сечении и сплошь покрыто блестящей синей отделкой. С какой бы стороны вы ни посмотрели на эту балду, возвышающуюся над всем городом, вам будет казаться, что она плоская — стоит эдак среди земли одна стена. Вспоминается слегка изучавшееся мною китайское искусство гармонизации жилого пространства человека под названием «фэн-шуй». Не надо быть даже мало-мальским специалистом, чтобы и без подзорной трубы разглядеть, что здания эти нефэншуйские, античеловеческие, несут в себе внутреннюю неудачу для всех, кто имеет несчастье внутри находиться, и испускают стрелы негативной энергии на окружающее пространство в пределах видимости. Кстати, жилые домики теоретически тоже нефэншуйские — сложная форма, многоуровневость и несимметричность считается китайцами вредной. Но важный элемент диагностики помещений — интуиция, к ней надо обязательно прислушиваться. Интуитивно Тель-Авивские квартирки очень приятные внутри и, видимо, каким-то образом всё-таки уравновешиваются сами в себе. Многое, конечно, зависит и от тех, кто там живёт, от их настроения. Апогей чудовищности и нелепой огромности — Тахана Мерказит. Это тель-авивский автовокзал. Итак, путеводитель с гордостью сообщает, что этот самый большой в мире автовокзал построен в 1983 году и расположен в шестиэтажном здании. С четвёртого этажа отходят городские автобусы, с шестого — междугородние. Почему-то на седьмом этаже (не знаю — здание-то вроде шестиэтажное?) находится камера хранения. В этом поистине инфернальном месте без поллитры не разобраться. Крайне запутанная архитектура, наинеудобнейшее сообщение между этажами, путаница наклонных ходов и каких-то мрачных заброшенных залов и углов, полное отсутствие (!) информационных табло приводит к тому, что порой быстрее дойти до места в городе пешком, чем бегать по этажам, чтобы узнать номер автобуса и место, откуда он отправляется. Зачем выстроили такое чудовище — загадка. Всё равно его пустоты постепенно заполняют непонятные конторы и офисы. Вокруг Таханы Мерказит постоянные пробки, и сами же автобусы не могут передвигаться иначе, чем лавируя среди себе подобных с черепашьей скоростью. На многочисленных входах солдаты проверяют сумки, опасаясь теракта. Небеспочвенная опаска, ибо это здание — как бельмо на глазу даже у своих, а его неустойчивость наводит ужас: когда находишься на верхнем этаже, понимаешь, что оно сильно раскачивается! В общем, место не для слабонервных. И вот надо же — именно в нём состоялся наш мини-концерт, почти квартирник. Крупные концерты — в клубе «Барби» — описывать лень, а тут о мелком концерте упоминание пришлось к слову. Одна из контор, обосновавшихся на этажах автовокзала, имеет название «Сионистский форум». Как говорит Умка — нечто вроде Ленинской комнаты у нас. У нас в мозгах слово «сионизм» звучит как жупел — родимая пропаганда внушила, что это что-то такое… политически нехорошее, но что именно — неизвестно. На самом деле сионистская идея — это идея объединения евреев в государство Израиль с правом каждого еврея на получение в нём гражданства. Я так понимаю, «Сионистский форум» — это далёкая от политики организация, помогающая русским репатриантам в адаптации — найти работу по специальности, снять недорогое жильё, оформить полагающиеся льготы и дотации, начать учить язык. Там же проходят культурные события — небольшого масштаба посиделки и концерты.
Непривычно в Тель-Авиве то, что машины уступают дорогу пешеходам. Многие русские, привыкшие в России и особенно в Москве, что от машин надо уворачиваться и что лучше проскакивать после них, чем до, в Израиле попадают впросак. Как бы быстро ни ехала машина — если вы мнётесь на обочине, она вдруг затормаживает и пропускает вас (даже в неположенном месте), при этом вы пытаетесь пропустить её, в результате движение стопорится, пока вы не сообразите, что вам делать. Но израильтянам, приехавшим в Россию, привычка к вежливым машинам может сослужить более дурную службу — и это уже не смешно, а опасно, ибо у нас машины прут напролом и плевать хотели на все знаки препинания. Кстати, об опасности. Несмотря на фактически идущую войну и напряги между израильтянами и арабами, общий фон в Израиле много менее тревожный, чем в той же Москве. Во всех войнах государства Израиль погибло в несколько раз меньше народу, чем ежегодно гибнет в автокатастрофах (несмотря на то, что машины уступают дорогу). Уровень преступности в стране по сравнению с нашим невероятно низок. Это обозначает, что вы можете безбоязненно гулять в любое время суток. Ну нет, наверное какая-то вероятность неприятностей всё же теоретически будет существовать. В принципе израильтяне (в том числе — и арабы, живущие вместе с евреями, а не на выселках) — довольно неагрессивный и законопослушный народ. Даже в скандальных ситуациях израильтяне трогательно не понимают, как возможно перейти к действиям. Моя подруга описывала ужасного соседа на одной из снятых квартир, который постоянно домогал их семью своими криками, угрозами и оскорблениями. Однажды он, 120-килограммовый бугай, протянул руку и задел за лицо её мужа, который явно принадлежит к другой весовой категории — и вдруг получил от него пинок, от которого рухнул всей тушей так, что придавил его! Муж решил, что он труп — в явно проигрышной ситуации и с превосходящим противником — ан нет! Туша вскочила, трусливо побежала прочь, и с тех пор обходила их десятой дорогой.
Вспоминается стишок: искусал комар слона, и слону пришла хана. Мораль: побеждает не большой, бивнями украшенный, а побеждает маленький, злобный и безбашенный. Израильтяне могут долго ругаться, кричать, но «собака лает — ветер носит» — это спокойно можно пропускать мимо ушей. А им просто в голову не приходит, что за словами могут последовать действия в виде физического отпора. Зато вот у русских за этим не заржавеет. Мне рассказывали ребята с десятилетним стажем житья в Израиле, что в первое время волну русских репатриантов воспринимали негативно. Их оскорбляли на улице, говорили вслед гадости (что-нибудь типа: «ну сколько стоит твоя женщина? — пять шекелей я, пожалуй, за неё дам») — в таких ситуациях драться приходилось часто. Теперь все поняли — с русскими не надо конфликтовать, да и попривыкли, порой подружились, так что эти рассказы воспринимаются как прошлое.
Нужно ещё описать израильскую армию. Она существует не по таким принципам, как русская. Служат в ней мужчины — три года, женщины — год и девять месяцев. Главная разница — в армии нет такой изоляции от нормальной жизни, как в России. Солдаты не содержатся, как скот или рабы, а продолжают оставаться людьми и членами общества. В армии, разумеется, девушки общаются с юношами, завязываюся романы, играются свадьбы. Ввиду того, что страна маленькая, солдаты могут проводить все выходные дома, кроме того, они очень часто бывают в отпуске — как я запомнила, отдыхают по неделе через каждые три месяца. Солдат водят в музеи, для них существует специальное радио. Они ходят с сотовыми телефонами и постоянно могут беседовать с родными, друзьями и девушками. Всё это обусловливает гораздо меньший уровень немотивированной агрессии в армии и в стране в целом. Но вот другой нюанс — все демобилизованные мужчины до 50 лет продолжают призываться в армию на две недели-месяц каждый год. Это обозначает, что любой отец семейства, служащий, рабочий, музыкант, даже будучи в годах, должен надевать форму и бегать с автоматом. И, кстати, подвергаться самой настоящей опасности — те растерзанные арабами заблудившиеся израильтяне были именно такими вот резервистами, только что оторвавшимися от семьи и надевшими форму. С одной стороны, это конечно здорово, что мужчинам есть, где почувствовать себя мужчинами и выйти из будничной текучки. Такая моральная и физическая встряска, скорее всего, могла бы быть даже полезна. Но в условиях почти постоянной войны, общество живёт в тревоге, а семьи беспокоятся за своих родных. Отношение к армии в Израиле очень сознательное. Молодых людей с автоматами окружает непоказное уважение, их, добирающихся домой автостопом, охотно подвозят водители, факт службы в армии положительно сказывается потом на карьере. Витя Левин сказал: «В России я уклонился от военной службы, так как это сплошное насилие и дебилизм, но здесь я сознательно пошёл служить, так как если меня не будет в армии, то у меня не будет страны». Мой свердловский друг, известный джазовый пианист Миша Агре пришёл ко мне на концерт прощаться. «Я получил повестку. Послезавтра на войну. Уезжай скорее из этой страны — здесь начинается заваруха». Я-то уеду. Теряю дар речи и не в силах что-то ещё написать.
Когда Моисей водил сорок лет по пустыне израильский народ, это было сделано для того, чтобы сменилось поколение — вместо тех, кто вырос в рабстве, должны были родиться и войти в силу свободные люди. Вот таким потерянным поколением Миша назвал нынешних русских в Израиле. По его словам: «кому бы мы тут были нужны с нашими песнями, фильмами и книгами, если бы не это?».
В Израиле можно спокойно смотреть русское телевидение — три программы: ОРТ, РТР и НТВ. Кажется, для этого нужно подключиться к кабельной сети. Но это делается так запросто, что во всех русских домах, где вообще смотрят телевизор не только в качестве видака, это сделано. Русская литература доходит до Израиля тоже почти без задержки, правда, книжки сильно изменяются в цене. На одной тель-авивской улице Аленби кто-то не поленился и посчитал русские книжные магазины — говорят, их оказалось восемнадцать. Моя университетская подруга по физфаку Неля нашла себя в роли директора лучшего из них — магазина «Дон Кихот», ориентированного на хорошую (а не любую) русскоязычную литературу, а заодно и музыку с кино. Магазин всегда полон народу, который приходит не только покупать, но и просто общаться, листать книги, тусоваться. Забавную историю она рассказала мне об очень оборванном человеке, который ходил к ним день за днём, и всё читал одну и ту же сильно высокоинтеллектуальную книжку. Однажды он всё-таки пришёл с деньгами, купил её и заодно извинился за свой вид, объясняя его тем, что он «прямо с работы». Через некоторое время Неля с мужем случайно увидели его на «работе» — он стоял с протянутой рукой на углу! Так что Россия поставляет Израилю ещё и образованных нищих… Я вспомнила, что лет эдак пятнадцать назад во времена нашей совместной учёбы Неля снабдила меня списком хорошей литературы, которую стоило искать — там был Маркес и всё в таком духе; кроме того, мы с ней всё время шуршали, организовывая культпоходы нашей компании или даже порой учебной группы на лучшие фильмы в бывшем тогда культовым свердловском ДК «Автомобилист» и на какие-то бардовские концерты, что тоже по совковым временам было глотком воздуха. Так что она действительно занимается наконец тем, что ей подходит. Порхает и чирикает как птичка колибри, успевая метаться между покупателями, непрерывно звучащим телефоном, электронной почтой и организационными делами магазина. «Дон Кихот» явно идёт на подъём, расширяется и недавно переехал в большее помещение. Вообще, в Израиле не проблема найти любые услуги в русскоязычном варианте, так что можно жить, чувствуя себя как в России. Только с хорошими непопсовыми фильмами дело обстоит не так хорошо. Шедевры мирового и русского кино на видеокассетах, привезённые вами в подарок, очень порадуют ваших израильских друзей — если они принадлежат к слою интеллигенции. К слову сказать, именно экспорт русских мозгов обеспечил Израиль кадрами высочайшей квалификации. Найти русский магазин не составляет проблемы. А в нём — русские и украинские продукты, родную речь. Конечно, за морем телушка — полушка, да рубль — перевоз: цены существенно отличаются от российских, и это можно понять. Жизнь в стране вообще дорогая, и астрономические суммы зарплат израильтян только кажутся большими. Во-первых, там весьма исправно взимаются немалые налоги, во-вторых, жильё, телефон, вода и т.д. — всё дорого стоит. Опять же, машина, без которой крайне неудобно и трудно существовать среднему израильтянину. Общественный транспорт в стране развит не так хорошо, как хотелось бы. Нет единой системы типа метро или надземки, которая бы соединила всю в общем-то небольшую территорию. Чтобы добраться до работы, например, от дома, часто нужно пользоваться не одним видом транспорта, а делать пересадки — это долго и недёшево. Надо, правда, похвалить автобусы — они чрезвычайно комфортабельны и почти всегда полупусты. Без билета проехать нереально — сам водитель взимает деньги за проезд либо пробивает дырки в многоразовых карточках. Немного больше времени на посадку, но зато полный порядок с оплатой и экономия труда кондукторов и контролёров. Проезд по городу стоит пять шекелей, что на наши деньги — 35 рублей, а на товарный местный эквивалент — например, килограмм винограда или два килограмма хурмы. Автобус от Иерусалима до Тель-Авива — 10 шекелей (или больше? — не знаю), дорога занимает минут 50, в городе надо пересаживаться на городской автобус, если твой пункт назначения не возле автовокзала. В Москве такие расстояния проезжаются на метро за 3-5 рублей. За последние лет десять, когда страна идёт на экономический подъём, эти неудобства привели к тому, что постепенно все обзавелись машинами, что, по крайней мере, быстрее и удобнее. Результат — проехать и припарковаться, например, в Тель-Авиве становится всё проблематичнее. Бензин стоит доллар за литр, многие стоянки платные (не знаю цену, небось 5-10 шекелей). К счастью, ввиду тёплого климата, гаражи там без надобности, потому отсутствуют инфернальные образования в виде гаражных городков, намозоливших нам глаза в родимой стороне. Машинки стоят на улице, занимая сравнительно немного места. Я почему-то не слышала там омерзительного воя автосирен, который в Москве почти не смолкает. Может, берегут уши сограждан, может, пользуются какими-то другими противоугонными средствами. Стоят машины там от 1.5 тыс. долл. (самая плохая подержанная машина советского производства, которая скорее всего через неделю сдохнет), через 80 тыс. шекелей, т.е. 20 тыс. долл. (нормальная) и далее сколько позволяет воображение. Машины часто воруют арабы. Вот на всё это и работает рядовой израильтянин. В стране обетованной почти невозможно стать слишком богатым, но и пропасть совершенно невозможно. Израиль богат, например,… помойками. Возле домов можно найти всё, что угодно, от развешанных аккуратно на плечиках выстиранных и выглаженных костюмов до холодильников. Молодёжь не очень-то стесняется подходить и смотреть, чего им там послал Бог. В принципе, можно вообще не покупать одежду, мебель и даже, порой, компьютеры. Деньги нужны только на еду, но если быть вегетарианцем, то на дешёвых овощах можно прекрасно жить и хорошо себя чувствовать, не особенно напрягаясь. Но формулу жизни все выбирают другую. Уровень жизни израильтян достигается участием в постоянной гонке на выживание. Они часто говорят о деньгах, им нужно много денег. К слову сказать, многие наши репатрианты становятся клиентами клиники неврозов. Это там совершенно нормальный способ решения психологических проблем, о которых люди говорят спокойно и откровенно, ничего не стесняясь. Хороший инженер и добрейший человек Дима Орлов признался, что он работоголик. Работает целыми днями, а потом видит работу во сне. Ему уже давно это не нравится (хоть раньше он любил свою профессию), он рад бы и остановиться, да не может. Его квартира — самая яркая иллюстрация ко всему вышесказанному. Надо, правда, описать предысторию, если он будет не против (спрошу). Может быть, это тоже кому-то будет полезно. Итак, он приехал в Израиль два с половиной года назад по рабочей визе, два года работал по продлеваемому контракту, в Харькове оставалась жена. Полгода назад он решил изменить статус и получил израильское гражданство. Когда же он собрался перевезти к себе свою официальную жену, вдруг получил отказ. Как он ни бился о бюрократические препоны, ему не удавалось теперь даже пригласить её к себе в туристическую поездку — жену не впускали, так как соответствующие службы уже знали, что у неё в Израиле муж. В принципе, когда люди выезжают семьёй, совсем не обязательно, чтобы оба были евреями. Если бы они сразу эмигрировали вдвоём, такой ситуации бы не случилось, но теперь они подпадали под действие неизвестного негласного правила. Она должна была достать справку о том, что её бабушка была еврейка, что не получалось. Наивные русские не особенно умеют разбираться во всех этих хитросплетениях. Когда я побывала у Димы в гостях, я узнала о нём даже больше, чем можно рассказать словами — квартира просто кричала об отсутствии женщины. Огромной площади хоромы с комнатами, в некоторые из которых даже не заходят, слой пыли на всём, многие этажи коробок из-под мороженого, в которых уже завелась какая-то живность, множество начатых и недопитых бутылок спиртного, холодильник, забитый почти нетронутыми продуктами, которые пора выбрасывать… Депрессия хозяина видна невооружённым глазом. А мне показалось, что он такой хозяйственный — когда привозил мне на концерт чай в термосе. Когда есть для кого, все будут хозяйственными, или даже вообще расшибутся в лепёшку… Я задала ему глупый вопрос — «Дима, почему ты каждый раз начинаешь новую бутылку?» Ответ был прекрасен в своей логичности — «ну не продолжать же с т а р у ю!» Как это было непохоже на быт иерусалимских хиппарей — куча народу на небольшой площади, масса гостей, собак, кошек, моментально съедаемая горячая еда из самых простых продуктов, вкуснейший чай с добавлением собственноручно собранных трав… Но про Диму надо рассказывать отдельно.