Кто такие мы?

Тут по ленте бродит бодрый вирусный текст о том, как надо мысленно выстроить своих предков в длинную шеренгу и подивиться невероятный удаче, что все до одного они выжили в бесчисленных катастрофах, болезнях и катаклизмах планеты. А если бы хоть кто-нибудь из них не выжил, ниточка преемственности прервалась – вас бы не было. Опа, ужас.
Позвольте вставить пять коп: по моему представлению ситуация выглядит совершенно иначе.
Вспоминаю притчу про уникального стрелка, который повсюду оставлял стрелу, воткнувшуюся точно в центр мишени. Когда уже все местные лучники были готовы покончить с собой от отчаяния, зависти и позора, что так не могут, они наконец проследили, кто этот уникальный стрелец. Оказался деревенский дурачок, который сначала стрелял, а потом рисовал мишень вокруг стрелы.
Итак, сначала мир происходит, а потом мы констатируем, что он есть.

Еще ассоциация: вот поднос пирожных. И вот вы отдельной пироженке скажете: «в тебе сложный набор молекул – вообрази, как невероятно мала вероятность именно этого сочетания! Как немыслимо тебе повезло! Одна молекула не та – и тебя нет!»
На что она (или я от ее лица) закономерно спросит: а кто по-вашему я? Вы серьезно считаете, что я – набор именно этих молекул? А может я – это название? А может я – цвет или размер? Цена? Расстояние от левого до правого края? А если бы повар по-другому нарезал?
Вот другая рука замесила те же продукты – получилось бы то же пирожное? А если бы руки взяли другие продукты, но сготовили по тому же рецепту? До каких пор это будет все то же пирожное? А то ли оно после того, как прошли несколько часов, – то ведь было свежим, а сейчас лежалое?
Есть идея пирожного. Идеальный смысл, который берется с более выского уровня, чем подверженное непрерывному перемешиванию случайностей материальное воплощение. То есть план, задумка, идея. Ее воплощают разные руки из все новых продуктов. Но рецепт и форма – одни. И то сильно плюс-минус. Наш мир вообще чрезвычайно вариативен.
И при этом он живой. И любой его миг, каждый текущий факт, что он такой, а не другой – выигрыш в лотерее бесконечных сочетаний случайностей. Обычно бессмысленной лотерее – по сути, как правило, неважно (кроме редких и, притом, закономерных ситуаций), правое или левое яблоко из тарелки вы съели первым. Ах, происходит невероятный выигрыш именно этой версии? Но версии выигрывают всё время, стрела летит и втыкается, а деревенский дурачок рисует вокруг мишень.

Если вы собрались рождаться сюда (или кто-то выше вас это решил и вы согласились), если все предпосылки соблюдены, билет куплен – то вы появитесь в игре, и не в этом теле – так чуть в другом. Не у этих родителей – чуть у других. Возможно, даже у этих же, но немного в других скафандрах. Не с первой попытки – так с десятой. Потому что мы на планете игроки в костюмах, дайверы в скафандрах, души в телах.
Вы ли это будете, случись оболочка чуть другой? Вопрос непраздный.
Но я его переформулирую так: а двадцать лет назад вы – точно были вы? А когда мертвецки пьяны – это вы или не вы? А когда, было дело, только родились морщинистым младенцем – сколько в нем было от вас? А если, не дай бог, в старости впадете в альцгеймер – это будете вы или давно уже не?
Кто такие мы?
Нечто уровнем выше скафандра. Но тоже изменчивое и непостоянное.
Скафандр – его цвет, место возникновения, красота, исправность, функциональность, особенности – играет огромную роль в нашем прохождении земного путешествия. И от его совершенства часто зависит, заинтересуется ли нами тот или другой человек, поступим ли мы в балет, подадимся ли в грузчики. Но события и отношения происходят не меж скафандрами, а меж душами. Все замечали: быстро перестаешь исходить из того, как выглядит твой друг – гораздо больше значат его поступки, внутренние качества. А внешность каждый день, каждый год, каждое десятилетие разная. Потому прям говнюками выглядят те, кто смело говорят жене «если потолстеешь, пойду искать другую». Жена – не скафандр, не разносившееся родами платье, которое можно запросто заменить на другое. Другой человек – это душа, с которой ты взаимодействуешь. И произнося вслух такие сентенции, товарищи констатируют: «я живу со скафандром, с вещью, на живого человека внутри него мне плевать». Купи себе резиновую куклу в таком случае, чувак.
Склонность к полноте или стройности, зависимостям или свободе от них, лучезарному оптимизму или депрессиям, щедрости и скупости, пригодность и непригодность к сложным действиям – игре на музыкальном инструменте, пилотированию самолета, акробатике – всё это так или иначе определяет внешнюю канву судьбы. Это сложное сочетание биохимии, генетических выигрышей и последствий того, как проходили детство, беременность, роды, да что там – обстоятельства жизни поколений до вас.
И все же космонавт-душа – внутри, и действует он исходя из того, кто он, а не только из того, каков скафандр. Потому главное – не в каком городе, в какой профессии человек проявляется. А как он это делает. Куда сворачивает на развилках моральных дилемм. Подлецы и благородные, примитивные и сложные, наивные и интриганы, альтруисты и людоеды. Они есть во всех слоях общества, во всех ситуациях. И, что интересно, пока стоит мир, все в нем будут рождаться и проходить свои уроки. Ничего в этом удивительного нет. Само чудо жизни – удивительное, да. Чудо существования красоты, чудо нашей способности творить и чувствовать – да.
А что из миллиона листиков с деревьев вам на плечо спланировал именно этот, а не соседний – нет принципиальной разницы. Фактическая есть, а принципиальной – нет.

12 июня 2021
Из ЖЖ Ольги Арефьевой