Ответы на вопросы посетителей сайта газеты «АиФ — Петербург». 13 октября 2008 г.
…А одностишия обладают таким свойством, что когда их перечитываешь, они начинают рождаться ещё и ещё. И только он сверстает, как я прошу его что-то заменить, что-то добавить, что-то убавить. В итоге человек озверел, и это дело бросил.
В клубе «Орландина» прошёл концерт Ольги Арефьевой и группы «Ковчег». Перед выступлением певица ответила на вопросы, присланные на сайт газеты «Аргументы и факты-Петербург»
Ольга Арефьева: Питер — мистический город
О музыке
— Летом 2008 года вышел ваш альбом «Каллиграфия». Каким образом вы отбирали композиции для него? Почему вы считаете их лучшими?
Эдуард, Николаев
— В альбом вошли лучшие композиции из того, что мы играли последние четыре-пять лет в акустике. А то, что акустика — это мой любимый проект, я никогда не скрывала.
Но акустике по разным причинам не повезло быть записанной в студии. Я вообще себе плохо представляю, как это технически в студии можно сделать, очень сложная задача. А новые песни накопились, альбом назрел. Тогда мы переслушали наши концертные записи, сравнили ряд вариантов одного и того же и выбрали самое удавшееся. Слушали исполнение, попали ли в настроение, качественная ли запись. Очень многие обстоятельства влияют на запись концерта, большая удача если всё совпадёт. Мы ведь думаем в этот момент не о записи, а о выступлении, а звук делается под конкретный зал. Многое удалось даже лучше, чем может получиться в студии — потому что живой концерт — это особое настроение.
Но всё же у некоторых песен нет записи достаточного качества. И они не вошли в альбом. Вот, например, песня «Мёртвый», очень любимая, не вошла.
— Как вам работалось со знаменитым американским бас-гитаристом Тони Левиным? Как вы с ним познакомились?
Марина, Питер
— Меня познакомил с ним продюсер «Золотой маски» Эдуард Бояков. Работалось с Тони отлично. Это один из самых знаменитых бас-гитаристов, который сыграл несколько сотен проектов, причём эти проекты — все звёздные. Его послужной список — это много-много страниц мелким шрифтом. Этот человек по-настоящему умеет подстроиться к кому-то. Это очень отдельное умение. И среди высоких профессионалов оно встречается чаще. У него очень хорошая память, он очень тонко слышит. И когда с ним общаешься, кажется что это член семьи, с которым ты прожил годы. Плюс у него настоящее мужское обаяние. Одновременно он и отец, и любимый, и твой соратник, и звезда, и это всё без пафоса. И при этом, Тони Левин обладает каким-то редким чувством собственного достоинства и очень мягкого благородства.
Меня удивляет, как у него хватает здоровья на всё. Он очень много времени проводит в самолетах. А это — смена стран, смена климатических поясов, постоянный недосып. Но он очень трудоспособный.
После нашей встречи мы мечтаем снова сделать что-то вместе, и я, и он. Он сказал, что почти никогда не плачет, но плакал, слушая мою песню «Глюкоза». Он спрашивал разрешения её выучить на русском языке, на котором не знает ни слова, и исполнять на своих концертах.
О театре и литературе
— Расскажите о своей работе с питерским театром «Дерево». Зачем вам это надо?
Олеся Шостакович, Киев
— Это громко сказано — «о работе». Антон Адасинский — человек, который меня перевернул. Последние пять лет идут под знаком того, что я увидела «DEREVO» и влюбилась в «DEREVO». Очень было много сделано под впечатлением от этого театра. В частности, спектакли группы KALIMBA, многие страницы книги «Смерть и приключения Ефросиньи Прекрасной», песни, вошедшие в альбом «Каллиграфия».
Таких людей, как Антон Адасинский, мало. Он неимоверен. И каждый раз, видя его, я испытываю трепет. Люди, которые его окружают, тоже очень непростые. Это выражается в каждом движении, в каждом взгляде, в каждой мелочи, во всём, что они делают. С первой минуты, когда меня настигло понимание этой красоты, я очень захотела как-то иметь к этому отношение. Наконец, Антон Адасинский пригласил меня поучаствовать в своих концертах, которые проходили в течение двух дней в Мюзик-холле. Приехали его старые соратники, плюс молодое поколение театра «DEREVO», также он пригласил музыкантов группы «АВИА». Произошло такое объединение прошлого и настоящего. И немного меня.
У нас было два дуэта с Антоном, плюс, весь концерт я где-то подпевала, подыгрывала, участвовала в непрерывном перфомансе. Моей песенкой на бис оказалась «Комедия дель арте» — и она как раз вдохновлена этим театром. «Боже, как хочется туда, быть с ними иногда». И Боже меня услышал, и я с ними иногда!
В следующем месяце, ноябре, 22 числа, я приеду в Петербург на свой концерт, который будет проходить в Театре Эстрады, а сразу после него помчусь на такси в клуб Плэйс участвовать в концерте Антона. Постараюсь успеть и там, и там.
— В сентябре 2008 в издательстве LIVEBOOK вышла ваша книга одностиший. Как долго она создавалась?
Nataly
— Будет звучать, наверное, страшно, если я вспомню, когда я написала первое одностишие. Это было где-то в начале 90-х годов. Но я не восемнадцать лет подряд создавала эту книгу. То я вспомню про одностишия, то забуду. Вначале я написала несколько страничек, потом долгий перерыв, потом снова вдохновение. Коллекция пополнялась. Появилась привычка записывать их в одно и то же место, ведь они приходят в самые неожиданные моменты, в самой гуще жизни. Мы выложили их в Интернет, а потом один человек без моего ведома сделал из них книжку. Взял их из Интернета, сделал вручную несколько экземпляров. И оформил их моими фотографиями. Очень забавно оформил. Сначала стеснялся мне их показывать. Потом подарил рукодельный экземпляр, и мне понравилась идея.
Он взялся сверстать эту книжку. Но верстал он в word-е. Работа дико трудоёмкая. А одностишия обладают таким свойством, что когда их перечитываешь, они начинают рождаться ещё и ещё. И только он сверстает, как я прошу его что-то заменить, что-то добавить, что-то убавить. В итоге человек озверел, и это дело бросил. И книжка застряла, умерла.
Прошло года два. Мы одностишия убрали из Интернета, но они всё-таки там распространились. Началась какая-то их отдельная жизнь. Все их бесконечно копировали, пересылали друг другу. И если я писала новые одностишия, я их уже не выставляла в общий доступ, а собирала материал для книжки. Иначе что за интерес — издавать то, что все уже и так давно прочитали? Потом я выпустила книжку прозы «Смерть и приключения Ефросиньи Прекрасной». Она вышла удачной, издательство осталось довольно, и стало ясно, что теперь есть хороший задел, и можно выпускать следующую книгу. И мы снова взялись за старый замысел. Опять я измучила верстальщицу постоянными изменениями, но она вытерпела всё до конца. По сравнению с прежней доморощенной версией стало гораздо лучше — и оформление, и обновлённое содержание. А некоторые сочетания фотографий — одностиший мы использовали те же, что были в первой задумке. Спасибо тому человеку за идею, он рад за то, что всё получилось так хорошо, и больше на меня не обижается.
— Можете ли вы одностишьем сказать о дружбе?
— Есть такое одностишие: «Мы бы дружили, как бы не любовь».
— Откуда вы черпаете свое вдохновение?
Meloman
— Вдохновение разлито везде в мире. Любой человек его может ощутить. Просто музыканты и вообще люди творческие эти ощущения привыкают культивировать, каким-то образом себя готовить, тренировать, настраивать. Примерно этим мы занимаемся, например, на тренинге «Человеческая комедия», который я веду.
— Ваше вероисповедание?
Евгений
— Мне нравится, как ответил на такой вопрос БГ: «Да я верю в Бога, только, боюсь, мы понимаем под этим разные вещи». Религия — это сфера, вызывающая много споров не о том, в ней очень много озлобления, догматизма, фанатизма. Все художники — мистики. Ты постоянно находишься в ощущении связи с неким потусторонним тонким миром, и когда это пытаются уложить в очень противоречивые религиозные догматы разных религий, начинают драться из-за этого, ругаться, это очень неприятно. Ведь, когда чуть приподнимаешься — видишь, как это всё едино. А дерутся лишь человеческие организации иерархического типа.
О Питере
— Если бы вы захотели куда-нибудь поехать, какую страну выбрали?
Silver
— Я уже была во многих странах. Наверное, в какие-то красивые нетронутые места — девственные леса или ещё что-нибудь. Но от себя не уедешь. Есть такой закон. Весь свой мир мы притаскиваем с собой. Поэтому уезжай — не уезжай. Мне нравится что-то чистое неиспорченное, но это можно найти и под Петербургом, в Подмосковье, но можно и далеко поехать.
— Как вы относитесь к Питеру. Что вас связывает с этим городом?
Петербуржец
— Вы, питерцы, даже не догадываетесь насколько вы счастливее, чем москвичи. У вас остался ещё ваш город. Его тоже, как я понимаю, интенсивно чиновники продают, распиливают и сжирают. Вам, возможно, предстоит то же самое, что происходит сейчас в Москве — когда все скверы и парки вырубают, везде строят коммерческие здания из стекла и бетона, уничтожают дворы, памятники архитектуры и просто уютные старые улицы и дома, когда весь город — это стройплощадка. И когда 50 процентов населения — люди, не говорящие по-русски, приехавшие сюда за длинным рублём, которые плевать хотели на твой город.
А у вас — остатки золотой осени, волосы шевелятся от восторга, ещё стоят эти дома, эти деревья. Плачьте по ним, их скоро снесут.
Питер — мистический город, здесь всё непросто, настроение непростое. Мне очень нравится приезжать сюда не по работе. Как правило, всё равно есть какой-то повод, но я всегда стараюсь побыть здесь подольше, приехать пораньше или уехать позже. Просто погулять по Питеру пешком. В Москве это уже невозможно.
AIF.RU