Передача «Попутчики» на радио «Эхо Москвы». 12 сентября 2010 г.
… И когда я внутри плачу, тогда зрители плачут снаружи. Я не могу тут врать. И это более искренне, чем я выйду и скажу «Ребята, мне тут туфли трут, спина болит». Им это не интересно. Им интересно нечто тотальное, потому что происходит мистерия.
Ведущие — Александр Плющев, Дмитрий Борисов
Борисов: — 23 часа и 6 минут в российской столице. На радио «Эхо Москвы» начинается время Аргентума. Александр Плющев, человек, который, запыхавшись, из Твиттера буквально в поезд — только там вот я его вижу в последнее время. Кое-как успел, молодец.
Плющев: — Добрый вечер.
Борисов: — Добрый вечер. Я — Дмитрий Борисов, начинается программа…
Плющев: — Ещё есть, знаешь ли, как-то, возможность побегать.
Борисов: — …программа «Попутчики». Ну, задержали поезд из-за тебя, на 2 минуты.
Плющев: — Спасибо нашему спонсору, компании РЖД.
Борисов: — Да, которая готова пойти на любые уступки нам. Это прекрасно. Ближайший час с нами в купе проведёт Ольга Арефьева. Давно мы не виделись.
Ольга: — Да, давно, оказывается. Быстро время летит. Здрасьте.
Плющев: — Да, добрый вечер. Но я так понимаю… Понимаешь, как человек, соображающий поверхностно и мыслящий исключительно теми образами, которые видны сразу на поверхности, мне-то как-то в попсовом таком стиле очень хочется «Ну, Ольга теперь предпочитает авиационный транспорт». Потому что новый альбом у неё, который называется «Авиатор». Но там, я так понимаю, смыслов-то, как это обычно у Ольги бывает, экскаватором не выкопаешь. В одном только названии. В этом только названии!
Ольга: — Это что за новости? Покажите мне.
Плющев: — Разве нет? Посмотри. Ну, я просто тут вопросы прибрал с сайта, и у меня тут спрашивают: «Кто такие Ав и Атор?» Потому что если посмотреть, как написано у тебя на сайте название альбома, там буква «и» выпадает и получается «Ав и Атор», понимаешь? Может быть, это египетские божества? — спрашивает наш слушатель. Понимаешь? Несмотря на то, что 2 самолетика там изображены…
Ольга: — А народ не верит, да? (смеётся)
Плющев: — Да. Нет, это, конечно, отмазка.
Ольга: — А, кстати, было такое египетское божество, Атор. Действительно, я вдруг вспомнила. Но я этого не имела в виду. А Ав — это, наверное, её собака, я думаю. Она, кстати, богиня любви, что ли, там была. А ещё, по-моему, есть бог Тор. Вот, я не знаю, он есть или нет? Тот есть — это точно. А, вот, Тор…
Плющев: — Да. Ну вот тут же и спрашивают, имеют ли они отношение к египетским божествам. Особенно Тот.
Ольга: — Так. Ну да. Это очень интересно.
Плющев: — Поэтому видишь как?
Ольга: — Вот так вот зазеваешься и сразу много узнаешь.
Плющев: — Кучу смыслов.
Ольга: — Из истории мировых религий.
Борисов: — Дизайнера на мыло, в общем.
Ольга: — Нет, не на мыло, потому что…
Плющев: — Твой дизайн? (все смеются)
Ольга: — Ну, не совсем прямо мой. У нас там делал молодой человек, который ещё и в группе Калимба у нас играет. А с этой буквой выпавшей у нас просто так получилось, что, вот, мне понравился шрифт. Мы перебрали все шрифты мира и, вот, хочу этот шрифт и никакой другой. Но он английский. И мы взяли, перевернули букву и получилось очень красиво. Но если сделать… Ну, он там, кстати, долго потел и переделывал её в нормальную «И», делал правильной толщины палочки. И всё, мне шрифт разонравился. В общем, пришлось таким вот образом, дизайном с буквой «И» поступить.
Борисов: — Мне кажется, шрифт какой-то… Какой-то элементарный.
Плющев: — Какой-то простой, да.
Ольга: — Ну как? Нет. Всё, зря я сказала. Я думаю, что обязательно бы заметили. Но просто надо было бы подождать и узнать, кто первый.
Плющев: — «Авиатор» — альбом так будет новый называться, я правильно схватил суть?
Ольга: — Всё правильно, да.
Плющев: — Электрический и студийный.
Ольга: — Да. И притом очень давно мы не писали студийных альбомов. Вернее, вот, последний был «Кон-Тики», по-моему. А, нет, «А и Б» потом ещё был. В общем, студийный альбом — это дело очень громоздкое, и всегда даже ты знаешь, что оно будет громоздким, готовишься, оно всё время оказывается в 10 и в 100 раз более громоздким, чем в самых смелых ожиданиях.
Плющев: — В Москве писали?
Ольга: — Ну, если город Химки — это Москва, то, в общем, в Москве.
Плющев: — Прямо, вот, в дыму сейчас писали?
Ольга: — Всё было ещё хуже и лучше. То есть мы его записали-то ещё когда дыма не было. Я не помню, когда мы начали. Ну, где-то зимой. Но всё лето, вот, ровно каждый практически день вот в этом самом дыму… Я всё надеялась, что сейчас мы закончим и я уеду отдыхать. Но я каждый день ездила в студию и, в общем, полностью ни одного дня не отдохнула в итоге, и до сих пор его сводят. И, в общем, не всё ещё закончено. Хотя, дата премьеры уже есть.
Борисов: — То есть у нас сегодня будет вечер несведённых премьер.
Ольга: — Ну, вообще говоря, это сведённое, то, что мы сегодня слушаем. Но это ещё надо поправлять.
Борисов: — Неокончательная версия, эксклюзивная для ваших ушей.
Ольга: — Да. Очень трудно же остановиться.
Плющев: — Ну а чего? Презентация на радио «Эхо Москвы», как это часто бывает. Мы рады этому обстоятельству.
Борисов: — А услышать живьём это всё можно будет в следующее воскресенье?
Ольга: — Ой-ёй-ёй, так скоро, боже мой. Ну, видимо, да. 26 сентября — это следующее или не следующее?
Плющев: — Не следующее.
Борисов: — Через одно.
Плющев: — Через одно.
Ольга: — О, ну тогда у нас есть ещё немножко времени.
Плющев: — Напугал!
Ольга: — Напугал.
Плющев: — Чёрт, напугал! Ну что ты, ей-богу?
Борисов: — Но там будет концерт прямо? Или это просто… Что это будет? Что за презентация?
Ольга: — Не, ну, что за презентация.
Плющев: — Что за презентация без концерта?
Ольга: — Не, ну, соберёмся, скажем «Ребята, поднимем бокалы» и разойдёмся. (смеётся) Шутка.
Борисов: — Давайте чтобы вместить максимальное количество песен, которые мы хотели бы, чтобы слушатели…
Ольга: — Что-нибудь послушаем.
Плющев: — Да, послушаем и начнем прямо с заглавной композиции, которая так и называется «Авиатор». А потом мы вернёмся сюда. Кстати, +7 985 970-45-45 — мобильный телефон, который в руках у Плющева. Он принимает смски. Правда, только латиницей сегодня, но я думаю, что он расшифрует и всевозможные ваши иероглифы.
[Звучит песня «Авиатор»]
Борисов: — Ольга Арефьева, песня под названием «Авиатор» только что прозвучала в эфире радио «Эхо Москвы».
Плющев: — Это с нового альбома, вы ещё, боюсь, её нигде не слышали. Не боюсь, а даже прямо уверен.
Ольга: — Ну, в записи да, именно в этой. А на концертах слышали.
Плющев: — Ну, на концертах, безусловно.
Ольга: — Ну и пиратских уже куча бродит диктофонок.
Борисов: — Мы тут выяснили, кстати, возвращаясь к вопросу о божествах.
Плющев: — А, да, давай-давай.
Ольга: — Я спросила, кто такой Тор, мне ещё сейчас рассказали.
Борисов: — Кто такой Тор, да. И нам тут рассказали. Мы задали вопрос, пришла большая, длинная смска, что Тор — это один из богов-богатырей из Скандинавской мифологии, он живёт в демонической стране, изображается рыжебородым воителем.
Ольга: — Подожди, как живёт? Ты сказал, что он с ними там борется, наоборот, с этими демонами.
Борисов: — А, да-да, точно. Он борется, борется!
Плющев: — С теми, кто живёт.
Борисов: — С чудовищами Йотунами, живущими в демонической стране Йотунхайме. Изображается рыжебородым воителем, вооруженным молотом.
Ольга: — О, значит песню «Борода» поставим.
Борисов: — Но он не летает. Он ездит на повозке, которая запряжена двумя козлами.
Ольга: — Ага. У нас, кстати, есть песня «Добро победит Козло», и мы её сегодня послушаем.
Борисов: — То есть у нас «Борода»?
Ольга: — Она, правда, не из альбома. Но успеем — послушаем.
Плющев: — Да, борода, между прочим — он же рыжебородый. Всё, знаете ли, сходится.
Борисов: — Да. А козлы волшебные — он их каждый вечер убивает и готовит на ужин, а утром возвращает к жизни и они продолжают жить.
Плющев: — Вы знаете, в чём отличие и уникальность, вообще, Ольги Арефьевой? Вот, обычно там некоторые наши исполнители, они поначитаются чего-нибудь или понаслушаются.
Ольга: — У меня всё наоборот, да?
Плющев: — И начинают пихать всё это в свои песни. А у Ольги Арефьевой уже, собственно, всё в песнях, она потом с удивлением узнаёт, что там.
Ольга: — Кстати, это совершенно не шутка. У меня точно так же было с песней «Тот», как «Когда сюда придет Тот». И все уже там решили, что Гермес Трисмегист, что у меня всё, в общем, огромная философская база. Я потом-то постаралась это подтянуть, почитать. Сейчас, вот, про принцессу Атор. Вернее, не принцессу, а богиню тоже почитаю, про бога Тора и про Ав — узнаем, кто это или что это. Или собака.
Борисов: — Мне кажется, это классика вообще любой трактовки любых произведений, будь то литературное, музыкальное или что угодно, когда у автора находят то, что он…
Плющев: — Да-да, часто оказывается, что художник был-то о! А он сам и не подозревал об этом.
Ольга: — Но зато он это принял, он послужил антенной.
Борисов: — Гениальная смска пришла на наш мобильный телефон, латиницей, кстати, спасибо за заботу: «А теперь расскажите, о чём песня была?»
Ольга: — Песня была про любовь. Вот тут уже, наконец, я знаю, что ответить.
Плющев: — Да, можно подумать, на предыдущие все вопросы ты не знала. Хорошо. У нас есть вопрос очень серьёзный от программиста из России. Более того, он извиняется за то, что вопрос несколько скользкий: «Среди множества великолепных песен Ольги присутствуют песни с явными и неявными отсылками к употреблению изменяющих сознание веществ. Опишите, пожалуйста, если не личный опыт, то хотя бы сегодняшнее отношение к этому вопросу и к связи его с музыкой, и экзистенциальным проблемам».
Борисов: — Роснаркоконтроль прильнул к радиоприёмнику.
Плющев: — Госнаркоконтроль.
Борисов: — Рос.
Плющев: — Да? Не знал.
Ольга: — Ой, с экзистенциальностью — это прямо все любят у нас. Ну, в общем, я тут, как бы, не удивлю никого, я уже 100 раз заявляла, что я не употребляю психоактивных средств, что у меня вообще просто такая подвижная психика. И наоборот, пожалуй, крышу на место поставить нужно иногда. Я очень да, чувствительна без этого.
Плющев: — А, вот, меня, кстати, всегда удивляли люди, когда они воспринимают естественное состояние человека за изменённое.
Ольга: — Ну, дело в том, что до изменёнки шаг не очень далёкий. Просто совершенно ни к чему использовать средства. Хотя, да, мне рассказывали, как люди там ковыряют в зубах со знанием дела: «Ну, понятно, это явная трава. А вот это явная кислота». И каждую из моих песен они определяли, так сказать, под чем это, якобы, сделано. Ну, в общем, нет.
Плющев: — Кстати-кстати. Вот, поскольку вещества ты не употребляешь, а инженер из Питера (Россия) спрашивает, что ты употребляешь? Он пишет: «Вы так хорошо выглядите, в отличной спортивной форме. Знаю, что занимаетесь танцами, йогой, отжимаетесь. Вот, давно хотел спросить, что вы едите? И ваше отношение к еде? Вы — вегетарианка, веган? Судя по тому, как — это не я сказал, это он — судя по тому, как идеально выглядит ваш пресс»…
Ольга: — Так, радио. Поднесли микрофон к моему прессу и все послушали. (смеётся)
Плющев: — «…Вы — сыроед». А сам он — веган, между прочим, инженер из Питера.
Ольга: — Ага. Так, ну, насчёт еды тут я несколько непоследовательно себя веду и меня трудно отнести и припечатать. Ну да, последние полгода, скажем, я действительно ничего не ела скоромного, не хотелось. И надеюсь это продолжать. Но, правда, есть ситуация, когда зимой холод или когда гастроли и всех вкусно кормят, а тебе дают какую-то вчерашнюю гречку. То есть я, как бы, не насмерть держусь за эти принципы.
Плющев: — Гречка, знаете ли, Ольга, теперь у нас дефицит.
Ольга: — Всё, да. Кстати, это основной мой продукт питания. Но только она должна быть свежая, только что сваренная.
Плющев: — Так?
Ольга: — Но увы, значит. (смеётся) В общем, тут у меня нет таких прямо твёрдых смертельных принципов. Но, вообще, я склонна к тому, чтобы перестать постепенно есть всякое и обижать всяких тварей своим этим самым, непочтительным жеванием.
Борисов: — Ну, какой дипломатичный ответ!
Плющев: — Да. Вполне. А чего, с другой стороны?
Ольга: — Ну, то есть когда я буду как Тор оживлять наутро козлов, которых я съела, я буду более спокойно это делать.
Плющев: — Когда человек уже полгода, скажем, не ест мясную еду, то он, мне кажется, имеет право на такой ответ.
Ольга: — Ну, вообще, у меня бывали, у меня разные были периоды — и по несколько лет, и покороче. Ну, в общем, я не буду утверждать, что это всё навеки. Потому что всё меняется. Я очень подвержена настроениям.
Плющев: — Давай тогда вернёшься от личных вещей к творчеству, от человеческих к творческим. Я, ты знаешь, как-то упустил тот момент… Ну, честно скажу, может быть, я не следил или невнимательно следил, когда у тебя пересеклись пути с группой Калимба.
Ольга: — Они не пересеклись, это я её создала.
Плющев: — Ты её создала!
Ольга: — Да.
Плющев: — Я потому что об этом совершенно ничего не знаю. И если ты расскажешь об этом, то будут тебе чрезвычайно признателен. Я потому что пересмотрел все клипы на сайте, разумеется.
Ольга: — Молодец.
Плющев: — С её участием. Я старался.
Ольга: — Да что тут рассказывать? Да, когда-то там давно — я уж не помню, 7 лет, 8 лет назад — я увлеклась театром, движением и мы зафанатели на этом вопросе. И до сих пор развлекаемся. И, в общем, группа Калимба — это те, кто остался со мной на протяжении всех этих лет. Они постепенно выросли и вот сейчас, буквально на днях у нас была премьера опять нового спектакля — «Алиса». Мы его, надеюсь, не последний раз, в общем, показали. Ну, жизнь идёт, то есть как бы у Калимбы такая, отдельная, параллельная Ковчеговской. Но на концертах ребята выходят, показывают какие-то маленькие простенькие номера, потому что большие сложненькие не покажешь на сцене, занятой музыкантами, при внимании занятом песней. А так мы отдельно существуем, тренируемся, отжимаемся, танцуем, учимся, общаемся, потому что, как бы, дело такое, очень человека шлифующее вот это всё. Психологическая нагрузка — она порой даже невыносимо сложная, когда начинаешь заниматься такими вещами.
Ну вот. Так что у нас такая мини-группа.
Плющев: — 26-го они будут?
Ольга: — 26-го, я думаю, должны, да. Куда денутся?
Плющев: — Хорошо. Мы что дальше делаем? Послушаем песню ещё? Или у тебя там?..
Борисов: — Это давление сейчас оказывается на меня. Я расскажу нашим слушателям.
Плющев: — Давай.
Борисов: — Перед тем, как мы вышли в эфир.
Плющев: — Ну, давай-давай.
Борисов: — Как только Ольга зашла в купе, мы решили, что будем пытаться поставить максимально возможное количество песен. Мы сейчас поставим ещё одну, которая будет называться у нас, собственно…
Ольга: — Асимметрия.
Борисов: — «Асимметрия».
Ольга: — Кстати, как правильно — асиммЕтрия или асимметрИя?
Плющев: — Мне кажется, асиммЕтрия, нет?
Борисов: — Я бы сказал бы асиммЕтрия, да.
Плющев: — Я бы тоже так сказал.
Борисов: — Но поскольку право автора…
Ольга: — Но поскольку поэт имеет право.
Плющев: — Да, абсолютно.
Борисов: — АсимметрИя будет асиммЕтрия.
Ольга: — Хорошо. Потому что у нас, я когда в университете училась, у нас были кОмплексные обеды и комплЕксные числа, одновременно существовали. А как правильно, одноврЕменно или одновремЕнно?
Борисов: — ОдноврЕменно — здесь как раз без вариантов. А, вот, прекрасное слово «ортопедИя»…
Плющев: — Продолжаем вечер русского языка. (все смеются)
Ольга: — Ладно, включай.
Борисов: — Секунду-секунду. Сначала, вот, несколько вопросов повторялись, и я пообещал нашим слушателям, что я задам этот вопрос. «Почему за все эти годы, Ольга, — пишет тут Эдик, — так и не удалось наладить отношения с музыкальными радиостанциями?»
Ольга: — Ну, вот, я сейчас на музыкальной радиостанции.
Плющев: — (смеётся)
Ольга: — (смеётся) Какие у вас отговорки?
Плющев: — Так мы стали музыкальной радиостанцией.
Ольга: — Окей, вы просто музыкальная передача на радиостанции. А! Вы даже уже и не музыкальная.
Плющев: — Да. Видишь, как всё уже?
Ольга: — Ну, в общем, я не знаю, какие у них отговорки. Последнее время и отговорки стали не нужны — просто не крутят и всё. Я не знаю, как это делается, честно говоря. И тут даже ответа у меня нет. Я думаю, что надо немного подождать и начнут крутить. Потому что и Летова долго не крутили, БГ долго не крутили, Пикник долго не крутили. А сейчас крутят.
Борисов: — А надо ли им это, чтобы их крутили?
Ольга: — Дело в том, что да, им это уже не надо. Но зато это уже стало надо радио. Когда человек становится популярнее, чем это конкретное радио, то становится надо. В общем, я не знаю и, может быть, я этого не дождусь при жизни, а, может, и дождусь. Но, на самом деле, это уже не так важно. Потому что всё, получается и получается без этого. И кому надо, тот находит через интернет, через пластинки. Вот. Песни писать я могу, на что жить мне есть, потребности у меня скромные. Так что как-то баланс вполне хороший, потому что, скажем, было бы у меня не 4-5 концертов в месяц, а 10-20, уже было бы тяжело.
Борисов: — То есть всё пока устраивает?
Ольга: — Ну нет, вообще я была бы согласна, чтобы меня крутили. Но с другой стороны, не крутят — ну, что я должна сделать? Плакать? Будем улыбаться.
Борисов: — Асимметрия в ближайшие несколько минут, а затем мы вернёмся к вам… Это она уже, она уже идёт.
[Звучит песня «Асимметрия»]
Борисов: — Александр.
Плющев: — Да?
Борисов: — Вы уже написали заявление об уходе? Расписались в собственной неполноценности вообще.
Плющев: — Ну, время позднее, не заметит никто, с другой стороны. Может, конечно, люди добрые — они всегда находятся.
Борисов: — Они найдутся, они найдутся. Это я к тому, что, конечно же, асимметрИя — единственно возможный вариант, правильно по-русски.
Ольга: — Вот так. Я со своей интуицией…
Борисов: — Ставим пять.
Ольга: — Всех обскакала, что ли?
Плющев: — Да, да.
Ольга: — Я думала, что я пальцем в небо.
Плющев: — А это так. Это так свойственно гениям.
Ольга: — Ага. Скромненько так и со вкусом.
Плющев: — Я серьёзно абсолютно.
Борисов: — Но мы исправимся. Мы исправимся. Мы же полезли в словари проверять тут же.
Ольга: — Я тоже, кстати, часто туда залезаю. Но, вот, в этот раз не залезла, честно скажу. Написалось как написалось. Всё, как продиктовали.
Плющев: — При том, что у тебя же во многих песнях очень часто употребляется игра словами.
Ольга: — Они сами играют. Прыгают, скачут. Иногда их трудно удержать.
Плющев: — «Бобро победит Козло?»
Ольга: — Да. Ты знаешь, что у слов и у героев книг, и вообще у творческой субстанции есть некая своя воля. И ты не можешь её ломать, ты её чувствуешь и ты с ней играешь, и она играет с тобой. Так что, ну, автор — он является автором только в какой-то степени. А, в основном, он, скорее, такая, как бы, мамка-приёмник.
Плющев: — Ну, это безусловно. И известно это давным-давно, ещё, как известно, там Татьяна у Пушкина фортеля выкидывала, все мы в курсе. Но я хотел поговорить, почему? Даже не почему так происходит, а, как бы, на мой взгляд, чем более сознание творческое, тем больше над этим творческим сознанием имеют власть образы, соответственно, слова и так далее. Чем менее творческий, чем более человек реалистичный, тем не менее он что-то может придумывать и что-то там творить, тем больше он контролирует собственных персонажей или собственные мысли.
Ольга: — Я не согласна абсолютно.
Плющев: — Давай-давай-давай, опровергни меня.
Ольга: — Ну, какая-то долгая будет дискуссия. Ну, разве мало ты знаешь психов, которые вовсе не творческие? Там с ума сойти может и какой-нибудь дядя Вася с гаечным ключом. Ну, я не знаю, нет. Творческий человек — он не такая тростинка на ветру. На самом деле, слова — это материал, краски — это материал. Ты сознательно себя отпускаешь в какой-то момент в творческом состоянии. Но потом ты берёшь этот кусок мрамора и отрезаешь всё лишнее. В общем, тут наоборот, это как у похода в сновидение, да? Помните? Я всё время вспоминаю ту фразу, которую Дон Хуан сказал Кастанеде. Он говорит: «Ты употреблял растение силы, ты зашёл далеко. Но ты ничего там не контролируешь». А моя группа не употребляла растение силы, но зашла не так далеко, но она всё там контролирует.
Плющев: — Возвращаясь из метафизических глубин к обычным.
Ольга: — Всё время туда заносит.
Плющев: — Ну, с тобой интересно об этом говорить просто. Сотрудник банка, наш коллега, интернет-журналист из Москвы. Наш коллега, сотрудник банка, тем не менее.
Борисов: — Наш коллега, сотрудник банка, сказал Плющев.
Плющев: — Да. Спрашивает: «Вы поёте в очень разных жанрах — фолк-рок и регги, колядки и романсы, народная песня и ещё много всего. Что означают для Вас разные жанры и что из них Вам ближе? Ещё вопрос. Вы сознательно не показываете в вашем исполнении эмоции и душевные переживания, ну, внешние имеется в виду, а закапываете их достаточно глубоко. Это родственно пению народному и даже богослужебному», — пишет Виктор.
Ольга: — Конечно, лестно так слушать это, такие сравнения. А с другой стороны, опять же, я как-то не соглашусь, что я закапываю эмоции. Наоборот. В общем, я не знаю.
Плющев: — А насчёт жанров?
Ольга: — А насчёт жанров — в общем-то, ничего особенного жанры не значат.
Борисов: — Как пишется, так и пишется?
Ольга: — Ну, когда один вот ещё много лет назад, один знакомый, который слышал только акустику, потом появился Регги-проект. У него спросили: «Ну и как тебе?» Он говорит: «Арефьева — она и в Африке Арефьева». Вот это была гениальная фраза, и она всё объясняет. То есть жанр — это что-то такое позади. Это, вот, не знаю, у крокодила на хвосте есть такие бугорочки, да? И вот этот хвост, он этими бугорочками как-то там разделяется на какие-то участки сужающиеся. Но крокодил остаётся крокодилом. То есть ты идёшь вперёд, что там на твоём хвосте как разделяют — это совершенно не важно, да? Ты есть ты, ты достаточно целен, делаешь многое. Потом оказывается, что это многое — один зашёл справа, другой слева, а ещё один заглянул снизу, а ещё сверху. Ну, в общем, разговор немножко такой, пустой.
Плющев: — Изнутри.
Ольга: — Вот, изнутри — это нормально. Изнутри всё это имеет некое единство. А снаружи всегда есть повод для болтологии и для разделений. Вот, я, ну, не фанат этих разделений.
Плющев: — Ну, очень хорошо понимаю. Потому что есть исполнители, которые тоже различными жанрами пользуются. Ну, мне казалось, что просто это инструмент.
Ольга: — Можно сказать, что это инструмент, да.
Плющев: — Другое дело, что кто-то один освоил только долото, да.
Ольга: — Я могу взять гитару, барабан. Ну, даже вот, не знаю, голос остаётся мой везде один и тот же. Человек и человеческая, моя сущность остаётся та же, посыл какой-то тот же. Чуть-чуть разные получаются… Ну, вот, я сыграла гитару на первую долю, на вторую, всё. То марш, то регги. Но разница-то в чём? Ну, сыграю я вам ещё на какую-нибудь долю гитару. Главное — что я спела и как.
Борисов: — Ну, настроение, есть же плюс, минус. Мажор.
Ольга: — А у каждого человека есть настроение. У него — то любовь, то похмелье, то депрессия, то первенец родился, то живот болит. На все случаи жизни есть настроения, есть песни, есть переживания.
Борисов: — Как получается на концерте (дурацкий вопрос, я понимаю, но, вот, я многим задаю его тем, кто поёт) петь песни с противоположным настроением тому, который сейчас испытываете? Выходишь на сцену, допустим, тебе грустно-грустно, а надо петь очень веселую песню.
Ольга: — Не, ну, во-первых, выходить стараться — я всегда стараюсь — надо в более-менее ровном настроении. И всякие трагедии где-то там задвинуть свои. Потому что ты выходишь, у тебя есть ответственность перед залом, перед искусством, которое сейчас должно произойти.
Борисов: — Но правильно ли я понимаю, что тогда эта искренность, она теряется?
Ольга: — Можно я договорю?
Борисов: — Да, конечно.
Ольга: — Это такое, как бы, несколько мистический процесс. И в каждом концерте существует последовательность настроений, разная, как я её выстроила. И прямо буквально могут рядом соседствовать песни, после которых можно заплакать, после которых можно засмеяться, после которых можно задуматься. Я очень аккуратненько их выстраиваю, стараюсь, чтобы они друг друга не ломали, не сбивали, а как-то следовали одна за другой. И дальше я по этим горам эмоций как, вот, лыжник тот самый, должна проехать, идеально каллиграфическую сделать лыжню, меня должно пронести через всё и я должна за собой протащить всех. Абсолютно искренне, абсолютно 100%, абсолютно тотально. В этот момент я верю. И когда я внутри плачу, тогда зрители плачут снаружи. Я не могу тут врать. И это более искренне, чем я выйду и скажу «Ребята, мне тут туфли трут, спина болит». Им это не интересно. Им интересно нечто тотальное, потому что происходит мистерия. И мне это не интересно. А интересна эта же самая мистерия.
Борисов: — Вот так. Ольга Арефьева.
Плющев: — А ты поди, да, уйди от метафизики. Ну, куда уж там?
Борисов: — Мы прерываемся дальше, чтобы услышать ещё одну песню, иначе мы не успеем. Песня под названием «Начинай».
Плющев: — Ой, а мы бороду успеем поставить? Нет?
Борисов: — Всё зависит от тебя.
[Звучит песня «Начинай»]
Борисов: — «Начинай», Ольга Арефьева в прямом эфире радио «Эхо Москвы», в программе «Попутчики». Тут спрашивают, собираетесь ли на гастроли в ближайшее время?
Плющев: — Более того. Актёр Трэвис из США пишет, что «уже несколько лет идут слухи о вашем возможном приезде к нам, в Америку. Тем более, что Умка у нас уже многажды была. Когда же, ну, когда же, ну когда же, ну когда?»
Ольга: — Ну, честно говоря, про Америку я даже не знаю, кто там слухи распускает, потому что ко мне они не обращаются почему-то. Ну, на самом деле, всё довольно просто. Это надо обращаться к директору через сайт. Или позвонить и договориться.
Плющев: — А в российских городах?
Ольга: — Ой, мне тут, вот я прямо попросила, написали список, куда мы едем. В ноябре вообще получается, что я дома-то не побываю. Вначале мы едем в Мурманск, Апатиты, под вопросом Питер. Кстати, питерцы, вот, нужна ваша активность, чтобы вообще это всё состоялось, потому что почему-то никто не хочет наш концерт там делать. Потом мы едем на Украину. Киев, Харьков, Николаев. Потом мы едем в Ростов-на-Дону, Воронеж, Владимир, Нижний Новгород, Чебоксары, Уфа, Екатеринбург, Саратов и Казань. Во всех этих городах ждите нас и мы придём.
Плющев: — Европейская часть практически вся. И ещё Украина заодно русскоязычная.
Ольга: — Да, на Украине, кстати, нас любят, по-моему, даже больше, чем здесь. Не знаю. Ну, по крайней мере, ждут. Они такие пылкие там, горячие.
Плющев: — А, вот, из Белоруссии пришёл вопрос от инженера из Минска: «Ольга, вы живёте в Москве, потому что там проще заработать денег? Или потому что этот город вам подходит по атмосфере?» Он спрашивает: «А что больше нравится, Москва или Петербург?» И последнее меня убило просто: «Что вы думаете о жителях города Минска и белорусах в целом?»
Ольга: — Ой, много вопросов.
Плющев: — Да-да-да.
Борисов: — Почему Москва?
Ольга: — Ну, если честно, хоть мы и на «Эхе Москвы», ну, ненавижу я Москву, и чем дальше, тем больше.
Плющев: — Здесь я могу тебя поддержать.
Ольга: — Тут невыносимо, здесь срубают деревья, здесь паркуются на газонах, здесь нечем дышать, здесь коммивояжёры непрерывно стучатся тебе в дверь, звонят в телефон, пишут на ящик. Здесь какая-то вот эта атмосфера алчности и желания обмануть, и желания всё фальсифицировать и всё зажать, всё запретить. Все разговаривать последнее время начали исключительно матом. Идёшь по улице — страшно. Милиция берёт взятки, людей убивают. В общем, всё это кошмар. И, вот, Химкинский лес последнее время, и всё вот это мы знаем. И жить здесь очень неприятно. Если говорить о деньгах, мы уже говорили, у меня потребности очень небольшие, очень скромные. И по большому счёту, девать мне деньги особо некуда, так что зарабатывать мне их особо даже, скажем, незачем. Я работаю за чистую идею, мне, как бы, хочется, чтобы было лучше. И продолжаю верить, что если таких людей на Земле будет больше, то, вот, не поддался на эту какую-то, не знаю, непонятную штуку, что «обмани ближнего»… Мы все понижаем качество своей жизни тем, что если каждый вдруг думает, что я на своём участке обману и солгу, и сфальсифицирую, и что мне будет лучше. Никому не будет лучше — всем будет хуже. Наше качество жизни — это когда ты смотришь из окна, у тебя зелень, выходишь на улицу — люди улыбаются, дети не боятся рождаться. Вот это к вопросу о Москве, но, на самом деле, к вопросу о стране. Возможно, что… Ну, в Минске там свои дела, там какая-то диктатура жутковатая наплывает. Туда стало тоже страшно приезжать. Но у вас там очень много творческих людей прекрасных, группа «Нагуаль», «Серебряная свадьба», группа «Троица». Вот, как минимум любимые такие группы.
Что ещё был вопрос? А, Петербург нравится больше. Но я туда никак прям не могу доехать. Тем не менее, дела все в Москве. Здесь у меня группа, здесь у меня студия и, в общем-то, зрители тоже здесь. Несмотря на то, что всё так плохо, здесь, тем не менее, есть очень много людей, которые держат ещё как-то вот этот мир на своих плечах. Может быть, они даже не догадываются, но любой человек, который как-то искренне мыслит и хочет чего-то хорошего, и интересуется чем-то хорошим, он как-то держит этот мир. Ну, поэтому здесь много нашей публики и мы для неё поём. И уехать особо от неё мы не можем.
Плющев: — Следующим вопросом, который задал тоже читатель сайта «Эха Москвы» Хитрый Снарк, художник из Москвы, я, как бы, намекаю: «Клип «Борода» показал, что вы уникально остро, неповторимо сумели смонтировать, срежиссировать, собрать декорации и так далее. Планируете ли вы как режиссёр снимать документальное или игровое кино? Короткометражки?»
Ольга: — Так, супер вообще. Ну, не так всё это уникально. И клип «Борода» был не первый, который я сделала. До этого было ещё много всего. Вот, «Театр» я делала от начала до конца своими руками. До этого ещё были клипы, которые не от начала до конца, но я участвовала. В частности, клип «Оборотень» — я им просто буквально горжусь. Ещё там много всего, «А и Б», ещё что-то. Ну и все остальные клипы я всё время была с монтажёрами вместе, с режиссёрами, с операторами. Ну, если так говорить о съёмках и о кино, это ну как? Не совсем моя стихия, это моё увлечение как и танец. Это хобби. У меня когда существует избыточность (а она существует часто), то мне неудержимо хочется что-нибудь эдакое сделать. И я таким образом себя проявляю с удовольствием, тем более, что, вот, сейчас для этого есть все условия. Потому что всё равно по ящику наши клипы не крутят, поэтому нету требования того, чтобы всё это было с кранами, с самолётами, с рельсами. Достаточно снять просто что-то от души и более-менее, ну, как бы, прикольно и качественно. И во-вторых, не нужно за это платить денег. Я беру и сама себе делаю клипы очень запросто. И мне это нравится.
Плющев: — Ну, так, а собираешься делать кино-то?
Ольга: — Собираюсь дальше снимать ещё клипы. А на кино я не размахиваюсь. У меня нет такого, ну так скажем, потенциала и желания. Мне нечего, собственно, сказать кроме тех же образов, которые в песнях. Я, вот, их могу расшифровать в клипе.
Борисов: — Послушаем образы? «Борода».
[Звучит песня «Борода»]
Плющев: — Ну, не зря ж послушали, отличная песня. Хотя, не с альбома.
Ольга: — Не с альбома, да. Это уже на следующий альбом у нас зачин там уже песен из 4-х образовался.
Борисов: — Спасибо большое. Давно не виделись. Накопилось, конечно.
Ольга: — Спасибо вам, что позвали. Наболело.
Борисов: — Наболело, да. Ольга Арефьева была в программе «Попутчики». Хорошей презентации 26-го числа.
Ольга: — Спасибо. Приходите.
Плющев: — Удачи. Спасибо большое.
Борисов: — Александр Плющев, Дмитрий Борисов, программа «Попутчики» в следующее воскресенье в 23:05 во время «Аргентума». Пока.
Ольга: — До свидания.
Борисов: — А про инопланетян — это завтра.