Газета «Новости всероссийского музыкального общества» №4, сентябрь-октябрь 2005 г.
…В алхимии подобный процесс называется «нигредо», то есть работа с тёмным в самом себе. Вскрывая тёмное, получаешь дополнительный импульс светлого.
Мягкость и изящество, необыкновенная свобода голоса и всепроникающий смысл серо-голубого взгляда. Такой мы видим Ольгу Арефьеву на сцене уже много лет. Она неизменна и в то же время постоянно меняется, превращаясь из куколки в бабочку, из «девочки-скерцо» в «ангела смерти». Но в любом образе она, прежде всего, остается Женщиной.
Что мы знаем об Ольге Арефьевой? Все ли грани её таланта и женского обаяния уже раскрылись перед нами — зрителями? Поговорим о наименее известных, на наш взгляд, сторонах её творчества.
В проекте «Белые цыгане» звучат, как говорит Ольга, именно настоящие народные цыганские песни.
Известно, что в России давно существовала мода на цыган. Работа в ресторанной атмосфере на зрителя, для которого в цыганском исполнении была важна лишь некая экзотика, не могла не отразиться на репертуаре цыганских коллективов. Цыганская песня в ресторане представляла на деле русский городской романс, порой самого дурного пошиба. Однако параллельно с профессиональным пением цыган всегда существовало подлинно народное творчество, подлинно народная песня, подчас не имеющая ничего общего с тем, что в обиходном понимании отложилось как «цыганская песня».
Мы попросили Ольгу рассказать об источниках того, что называется истинным цыганским фольклором.
Нигредо Ольги Арефьевой
— Я с детства любила цыганскую песню. А что такое истинный фольклор? Это момент, я бы сказала, вкусовой — просто есть музыка хорошего вкуса и музыка плохого вкуса. Но о вкусах, как известно, не спорят. Точных критериев нет. Даже одну и ту же песню можно спеть по-разному. Я беру настоящую песню и отношусь к ней с большим уважением.
— Чтобы найти эти песни, вы проводили этнические экспедиции, специальные исследования?
— В экспедиции мы не ездили. В России легко искать цыганские песни, потому что все поющие цыгане — артисты. Они всегда на виду. Так что здесь не искать приходится, а тщательно выбирать. Есть ресторанный репертуар, образованный от романса. Мой вкус более расположен к фольклору (русскому и, соответственно, цыганскому), нежели к слащавым романсам. В цыганском репертуаре есть народные песни. Часто они образованы от русских песен и имеют русских родственников, ведь, как известно, цыгане ассимилируют культуру той страны, в которой живут. Но одновременно цыганские песни обладают глубоким национальным своеобразием, которое нас и очаровывает.
— Ольга, как я знаю, самым новым из ваших творческих проектов стал спектакль «KALIMBA» — побочное следствие постоянных занятий «Человеческой комедии». С чего начался театр? Как он вырос из тренинга?
— Да, началось, пожалуй, с тренинга. Мне было интересно работать с людьми, помогать им раскрывать свой потенциал. Мы интересовались телом, движением, перфомансом, импровизацией. Мы не занимались искусством как таковым, лишь внутренней подготовкой к тому, чтобы искусство могло случиться. В какой-то момент я ощутила потребность развиваться дальше и глубже исследовать области человеческой психики и физики. Именно тогда и произошла моя встреча с Антоном Адасинским и театром «Derevo». Они представили свои спектакли «Всадник», «Острова в океане», «Отражение» и «Красная зона» на театральном фестивале «Золотая Маска 2004». В моём сознании случился переворот. Поняла, что хочу участвовать именно в таком нечеловеческом действе, прекрасном и странном. В этом жанре нет прямого сюжета, есть набор визуальных и смысловых кусков. Кстати, спектакли Адасинского я видела и раньше, но они не произвели со мной такого переворота, хотя и понравились. Теперь же, когда мой собственный тренинг существовал уже в течение года, я непреодолимо, однозначно и настойчиво ощутила, что пора начать и надо сделать это именно сейчас.
— Кто играет в «KALIMBA»? Люди, набранные из тренинга, или профессиональные актёры?
— Среди нас нет профессиональных танцоров или актёров. Тем более удивительно, что «Независимая газета» назвала нас лучшим танцевальным спектаклем сезона. Мы занимались этим исключительно потому, что хотелось, и к этому привело нас внутреннее развитие. Не было никаких амбиций или желания сравнивать себя с кем-то, быть лучше кого-то или хуже. Мы с самого начала не знали, кто мы и что мы, мы просто хотели делать. Начинали с нуля, не имея абсолютно никаких ориентиров и связей. Это была ничего не обещающая ситуация.
— Расскажите о процессе создания спектакля.
— Процесс был невероятно тяжёлым. Скажем, когда занимались тренингом, всё было понятно и радостно. Стоило нам пойти дальше, как погрузились в неведомые глубины человеческой психики. Труппу Гротовского, например, изнутри терзали безумные страсти. У нас тоже из каждого полезло множество «тараканов». Такое случается, когда ты хочешь быть правдивым сам с собой, заявляешь о готовности заглянуть в глаза истине, увидеть свои исходные мотивации и настоящие побуждения. Ведь именно они управляют телом. Все люди фальшивы, зажаты, непрерывно врут. Они носят маски безразличия, доброжелательности, высокомерия, бескорыстия и т.д. Ведь мы не привыкли показывать свои настоящие чувства — страхи, влечения и отторжения. Мы всё время сдерживаемся. Зачем? Чтоб нас приняли в обществе или чтоб не выгнали с работы. А тело за это мстит: становится деревянным, образует блокированные участки, которые соответствуют блокированным участкам мозга. Развивая тело, мы хотели понять, что мешает ему свободно двигаться, что не даёт голосу свободно петь. Исследуя неведомое, каждый из нас открывал в себе много нового: хорошего и плохого. Вскрывались ярость, гнев, неприятие. Но у любой отрицательной эмоции есть положительная сторона: высвобождая гнев или отторжение, получаешь доступ к огромной энергии, которую раньше тратил на блокировку этой эмоции. Отсюда берутся дополнительные творческие силы. Но работа эта довольно грязная. В алхимии подобный процесс называется «нигредо», то есть работа с тёмным в самом себе. Вскрывая тёмное, получаешь дополнительный импульс светлого.
— Ольга, раз уж мы затронули эту тему, дайте какой-нибудь совет тем, кто занимается раскрытием своего голоса, учится вокалу.
— Мой совет простой и одновременно очень сложный: поискать собственную правду, быть правдивым относительно себя. Голос блокируется нераскрытыми эмоциями. Когда человек не может говорить или петь — это зажатость, обида, неуверенность в себе. Они способны пережать гортань. Любой человек подвержен желанию изображать из себя не того, кто он есть. Хочешь узнать, кто ты есть на самом деле? Нужно покопаться в себе! Увидишь, что ты не такой хороший, как думалось. Но, увидев недостатки, узнаешь вдруг, что ты гораздо лучше, чем тот среднестатистический человек-биоробот, ограниченный, врущий, говорящий не своим голосом. Искать свою правду — это очень сложный путь, и я боюсь его советовать. Если вы готовы по нему пойти, то здорово. Если нет, то просто походите к вокальному педагогу. Чего-то половинчатого можно достичь половинчатым способом. Целого можно достичь только большим путём.
— Но давайте вернёмся к «KALIMBA». На вашем сайте вы написали: «Мы не труппа актёров, наш театр — это компания людей, уже в определённой степени видящих, или идущих к этому. Цель — не спектакль, не деньги, не успех, цель театра — внутри его участников. То, что мы делаем, — вещь авангардная, абстрактная и, в общем, неописуемая». Цель внутри участников… Что это за цель?
— Цель не формулируется запросто. Её нельзя написать на плакате. Есть некая сила, которая нас хватает, тащит и ведёт. Мы можем только наблюдать и пытаться расшифровать. Не важно, будет ли общественное признание. У того, что нас развивает, другие цели. Они внутри и никому не видны. Возможно, что всё, что нужно, уже произошло.
— Сколько человек задействовано в спектакле?
— Мало. Основных нас где-то шестеро. Ещё двое присоединились в последний момент. Плюс, «бойцы невидимого фронта» — люди, которые делают звук, свет на спектакле, помогают решать организационные проблемы. Практически всё, от афиш и реквизита до мытья пола, делаем своими руками.
— Премьера спектакля «Калимба» была в январе 2005 года. Тогда ваша труппа существовала под названием «O.V.O.». В июне театральный проект разделился на две части: «O.V.O.» под руководством Михаила Худорожкова и «KALIMBA» под руководством Ольги Арефьевой. Что произошло?
— Изначально у проекта было два лидера — я и Миша. Мы очень разные. Когда начинали, мы с этим справлялись. Когда уже что-то сделали, то начали вылезать вещи, связанные с самостью. Например, Мише не понравилось, что моё имя и личность в глазах публики затмевают его. Но мы не разделились. Мы самоопределились как две независимые группы. Думаю, если будем и дальше играть «Калимбу» (а к ней есть большой интерес публики), мы никуда не денемся друг от друга. Спектакль будут играть две труппы, объединившиеся на время.
— Главная героиня спектакля — это вы?
— В «Калимбе» нет героев — есть символы и архетипы. Нет сюжета — есть ряд состояний, процессов, которые проходят перед зрителями. У нас у каждого много ролей, и сказать, кто главный — трудно. Все главные.
— Какую музыку используете в спектакле?
— Музыка сборная, из кусочков. Над ней работало несколько людей, в том числе, наш музыкант из «Ковчега» Сергей Перминов. Пользуемся семплами, треками, шумами, взятыми из разных источников.
— Расскажите о планах развития театрального проекта.
— Я не доверяю планам. «Хотите рассмешить Бога — расскажите ему о своих планах», — говорят мудрецы. Театр возник вне планов и логики. Вне нормального развития событий, когда певица поёт, а зрители хлопают. Мы ушли от этого стереотипа. То, что нас повело, и скажет нам, что делать дальше. Но возможно, что того, что мы сделали, уже достаточно. Я не знаю.
— Вы уже выступали на «Нашествии 2005», «Ethnolife» и на открытии VI Международного Чеховского театрального фестиваля в Москве. Знаю, что сейчас вы монтируете фильм про спектакль «Калимба».
— Фильм будет на DVD. Получилось очень впечатляюще и красиво, хотя, некоторые говорят, мрачновато.
— Будет ли он издан?
— Не знаю. Но обязательно будем его показывать. Для нас это интересно и важно. Мы не знаем, как это подействует на зрителей, но на нас уже подействовало.
Беседовала Ольга Чижкова