Интервью для сайта Ключ-Медиа (Владимир), 26 августа 2019 г.
Творчество — единственный способ как-то объяснить, применить и пережить нашу невыносимую реальность.
8 сентября во Владимире состоится долгожданный сольный концерт Ольги Арефьевой Потрясающая, многоликая, предельно женственная и невероятно мужественная, Ольга прославилась как автор песен с удивительно красивыми и запоминающимися мелодиями. Она двинется в сольное плаванье без группы «Ковчег» и выступит в баре «Другой». На сцене только певица, гитара и луч света. Новые и любимые, редкие и неожиданные композиции, откровенный разговор, ответы на записки. Ожидается большой концерт в двух отделениях.
О том, чего ждать от этого визита и чем сегодня живет Ольга, – в ответах на наши вопросы, а также зрителей с московских и петербургских концертов.
Ольга Арефьева о предстоящем концерте во Владимире: «Такого еще не было!»
– Приоткройте завесу тайны, как будет построено ваше выступление во Владимире. Чего ждать, к чему готовиться нашим слушателям?
– Это будет сольный концерт. У нас есть разные формы: с группой, и на них мы вас тоже ждем, и с некоторых пор — без группы. Такого еще не было, а теперь будет! И эти концерты очень волнительны для меня. Со мной выступает Лена Калагина. Ей и всем, кто со мной рядом, тоже трудно и ответственно — каждый день я выдумываю новые головоломные задачки.
– По какому принципу вы отбирали песни, что прозвучат на концерте? Ждать ли хитов, или больше будет новых композиций?
– Сольные концерты для меня не просто выступления, а всегда риск, прорыв, шаг вперед. Иногда даже слишком большой — не сесть бы на шпагат. Это таким образом я сама с собой договариваюсь, сама себе устанавливаю сроки, придумываю стимулы, устраиваю события. К сольным концертам я готовлю новое, то, чего не было раньше. Что-то меняю, что-то дозревает, чему-то учусь. Я поняла, что мне это надо, что это важно.
– Какова в таком случае на ваших концертах роль зрителя?
– У каких-то групп роль зрителя более пассивная. Они приходят выпить пива, услышать старое, подтвердить то, что они и так знают наизусть. Со мной этот номер не проходит. Абсолютно на каждом нашем концерте вы будете ошарашены, удивлены и скажете: «Мы никак не ожидали». Я всегда даю гораздо больше, чем от меня ждут. Зритель для меня – важный партнер, с которым я объединяюсь, чтобы быть вместе в новом, в прорыве, в смелом и правдивом шаге вперед. Есть, конечно, и такие концерты, где мы с группой более-менее пытаемся себя держать в рамках приличий. Это специально объявленные электрические концерты старых хитов, которые бывают раз в году. В московском Главклубе, в цирке «Аквамарин», в питерском «Альпенхаусе». На мой день рождения в этом году состоятся такие крупные выступления в Москве и в Питере – с цирковыми номерами, с масштабным шоу и видеопроекциями. Здесь я свое стремление к новизне реализую в оформлении концерта. А на сольных аскетичная подача, зато ожидайте очень большой процент того, чего не было никогда и нигде. Или не было в этом виде. Или прозвучало пока в виде первого исполнения, премьеры.
– У вас, если не ошибаюсь, уже 22 официальных диска. Поделитесь рецептом такой продуктивности.
– Я сама себе задаю вопрос: зачем все время сочинять новое? Зачем ставить себе сложные задачи и все более высокую планку? Зачем я так мучаюсь и мучаю зрителя? Конечно, на самом деле — не мучаю. Главный аспект — это радость, победа, открытие, овладение новыми энергиями. Да, очень много волнений, переживаний, сложная подготовка, большая концентрация, напряжение, а для чего? Чтобы спеть новую песню, хотя, вроде, полно старых. Мало того, многие не выпущены, не записаны — и я это знаю. Моя совесть не спит, не молчит, она меня постоянно тиранит. Подгоняет, мотивирует, обязывает работать с тем, за рождение чего я на себя взяла ответственность. И я все, что могу, делаю. Веду огромную фоновую работу, чтобы все созданное записывать, фиксировать, доводить до ума. И параллельно сочиняю новое. Диски появляются по пути. Нет планов и сроков, есть постоянный процесс. Такова моя сущность. Она хочет идти вперед и тащит за собой слушателя. Кто-то этому очень рад, а кто-то упирается и недоумевает. В общем, я и те, кто рядом со мной, — очень весело живем и того же желаем вам, в хорошем смысле.
– У вас есть загадочные песни, которые невозможно рассказать словами. Например, очень хочу спросить, о чем «Ангел сметаны»?
– Существует целый слой произведений, которые не рассказывают о чем-то конкретном, но вводят в состояние. Не только песни – стихи, фильмы, картины. И они, кроме прочего, содержат некие волшебные фразы, которые производят изменения в сознании. В песне «Ангел сметаны» волшебная фраза – «Ждите весны и целуйте собак». Она не содержит конкретного напутствия, это поэтический образ, но он – ключик. Еще есть такой тип композиций — песни-путешествия. «Ангел сметаны» – именно такая. Но в ней происходит не физическое путешествие, а трансформация героя. Герой — только повод. Так же работает, например, песня Сергея Калугина «Туркестанский экспресс». Такие произведения — в первую очередь — путешествия того, кто песню слушает, поет и прямо сейчас переживает.
– А откройте личную, может быть, глубокую тайну: песни «Стотрам» и «Сделай что-нибудь» обращены к мужчине или Богу?
– Я давно начала задавать себе вопрос: кого мы любим, когда кого-то любим? И многие годы наблюдений за собой и энергией чувства привели меня к неожиданному выводу. Любовь — это такая штука, которая не привязана к конкретному человеку. Мы таскаем ее за собой, она не зависит ни от чего внешнего, мы лишь ищем этот объект. На деле любовь трансцендентная. Можно сказать, это любовь к Богу. Или влечение к Прекрасному Далёко. Мы только все время хотим найти, на кого ее нахлобучить, вылить. Потом вдруг кого-то видим подходящего, что-то о нем воображаем – и вот ОН! Обрушиваем на него все свое восхищение, обожествление, выливаем поток своего преклонения. А оказывается, там – всего лишь человек. И наступает разочарование. Или не наступает. Второе случается, лишь когда успевают возникнуть отношения именно с человеком. Это долговременная дружба и сотрудничество. Глаза, лицо нам дают такую возможность. Но это уже быт, совместное творчество, проживание обыденного мира. А любовь — всегда немного иллюзия, нечто вне этого мира. Гормональный всплеск, который кончается, и бесконечная недоступная красота. Это мой вывод, а не какая-то вычитанная истина. Но это то, что я прожила, ощутила и на этом этапе жизни могу сформулировать. Любовь — это мы сами. И вообще, очень многое — мы сами. Вот вам говорят какую-то хорошую или плохую вещь про вас. Но это не про вас! Это человек говорит сам про себя, он говорит из себя. Что в нем есть, то он и распространяет. И с любовью у нас такие же взаимоотношения. Любовь — самые сильные вибрации, которые мы ощущаем. Ее очень трудно отвязать от конкретных объектов и увидеть за ними что-то сверхчеловеческое. И вообще, понять, что она отвязана. Это мы своим умом ее пристегиваем и хотим видеть ее отражение в чьих-то конкретных глазах. О, нет, она существует помимо. Насчет песни «Стотрам» меня не раз подозревали, что я написала ее о мужчине. А она о божественном, невыразимом. Зато «Сделай что-нибудь» — о мужчине, но все же находятся те, кто подозревает, что это религиозная песня о Боге. Оказывается, эти потоки очень похожи.
– Как вы справляетесь с тяжелыми жизненными ситуациями, отчаянием, если бывает такое? Спасает творческий процесс или что-то другое? Как восстанавливаетесь после жизненных потрясений?
– Насчет потрясений, как ужасных невосполнимых утрат или страшных травм, — Бог миловал. И очень хотела бы, чтобы и дальше меня не беспокоили эти «владыки кармы», свирепые и безжалостные. Не надо, прошу. Я и так хорошо себя веду, меня не надо учить дубинкой по голове. Я хочу в жизни одного — иметь возможность работать, делать свое дело и не отвлекаться. Но, тем не менее, сильные эмоциональные переживания у меня есть. И в песнях они выражены. Я пришла к выводу, что музыка и вообще любое творчество — это тот огонь, который переплавляет в более высокие формы всю земную руду. Сырье из наших ежедневных событий, проблем, столкновений с жесткой реальностью.
– Тогда о чем песня «Асимметрия»? О боли или…?
– «Асимметрия» — это не песня боли, хотя в ней ужасно много боли. Это песня счастья, исцеления и наслаждения. Потому что боль переплавлена. Произведена волшебная терапевтическая работа — из боли сделана красота. Это единственный способ улучшить мир на Земле, другого ничего не могу придумать. Я не понимаю, как люди могут справляться с этой жизнью, если не писать, не заниматься музыкой, не рисовать. Творчество — единственный способ как-то объяснить, применить и пережить нашу невыносимую реальность.
– В интервью, которое я брал у вас пять лет назад, вы сказали, что много лет не играли на гитаре потому, что выступали с группой. И теперь заново осваиваете инструмент. Удается?
– Конечно, да! Уровень игры — это вопрос шлифовки нюансов. А основные навыки не потеряются, если их так или иначе используешь. Как нельзя разучиться ездить на велосипеде. Сложные трюки – да, надо восстанавливать, но ехать-то всегда сможешь! Я же играла на гитаре дома, сочиняла на ней песни, исполняла их на сцене годами и десятилетиями. Так что мне лишь надо было немного тренировки и уверенности. Перед каждым концертом я осваиваю очередной массив своих песен, так что далеко продвинулась.
– А какова ваша история взаимоотношений с роялем? Вы сыграете нам на концерте?
– Я раньше не играла на пианино. Хотя в музыкальном училище у нас был предмет «общее фортепиано». Основные принципы изучила, но не применяла особо. Только некоторые песни под этот инструмент сочиняла в то время, когда он был в доступе. Через клавиатуру иначе работает мышление, не как с гитарой. Вообще, любой новый инструмент дает какие-то другие ходы мысли. В этом смысле роялю большое спасибо. Наверное, странно — в пятьдесят лет начинать изучать инструмент. Это же требует длительной практики, времени, занятий. Но недавно в связи с увлечением аранжировками я заинтересовалась этим, купила клавиатуру и теперь понемногу продвигаюсь в овладении пианино. Пока планы очевидны и очень велики: осваивать весь массив собственных произведений. Их так много, что работы хватит на несколько лет. На гитаре у меня наработаны механические связи, ощущение гармонии наощупь, сразу в руки, минуя теорию и размышления. На клавиатуре нужно заново узнавать и привыкать, там принцип расположения звуков другой. Нет готовых форм, аккорды во всех расположениях, во всех тональностях надо выучивать со всеми применяемыми типами переходов. Вбивать в механическую память, иначе невозможно нормально играть. Только так можно выступать – о руках думать в этот момент нельзя, надо думать о песне.
– Вы упомянули про аранжировки. Расскажите, пожалуйста, подробнее.
– Еще одна довольно новая история из моей жизни — я начала делать аранжировки. Началось с программы на айпаде и библиотек звуков при ней. Аранжировать песню — процесс громоздкий и не такой уж прямо очевидный. Но я увлеклась, у меня начало получаться, в итоге произведений сделала уже много. И все они пока нуждаются во вмешательстве звукорежиссера, который их сбалансирует и доведет напильником. Выступать с ними уже можно, и я включаю в каждый сольный концерт по несколько песен с электронными аранжировками. Понемногу, и все время разных. Публике в основном очень нравится, хотя некоторые не принимают и удивляются. Главное, что нравится мне. Может быть, скоро будут альбомы с этими песнями. Пока полностью студийно готовых еще нет, но результат уже близко. По крайней мере, два альбома я сформировала, осталось с ними справиться звукорежиссерам.
– А с какой песни это началось?
– Была такая красивая душой и лицом женщина — Елена Касьян, с совершенно удивительными нежными стихами. Однажды я встретила в ленте Фйсбука какое-то ее стихотворение. И вдруг оно во мне начало звучать, я записала мелодию на диктофон. Это было ее стихотворение «Письмо 15» из цикла «Письма к Тэйми». И лишь потом прочитала, что Елена Касьян борется с раком и очень мужественно переживает тяжелое испытание, которое выпало на ее долю. И имеет смелость при этом писать стихи, вести блог и продолжать человеческую жизнь с обычными событиями и переживаниями. Наверное, многие, кто читает блоги, уже встретились с такими историями — когда на твоих глазах кто-то медленно умирает в прямом эфире. Это произошло уже с несколькими моими друзьями. Елена Касьян не была мне знакома лично, но она постепенно стала мне виртуальным другом. В тот момент, когда песня появилась во мне, я захотела ее этим порадовать, поделиться. Посидела с программой три дня и сделала аранжировку. Потом составила из картинок клип и послала Елене. Ей очень понравилось, она это у себя выложила. Читатели тоже оценили, и песня теперь живет. Так вот и получилось, что первая моя аранжировка – композиция на стихи Елены Касьян.
И это был толчок к тому, чтобы начать делать аранжировки. Я записывала голос прямо в микрофон айпада, оказалось – он неплохо пишет. Все это классные технические возможности, которые появились у нас относительно недавно. Как и возможность снимать свои клипы совсем компактными камерами, в том числе на телефонах, – получается качественно, и даже большие мастера кино стали так делать.
Есть некоторое продолжение. Недавно Елена опубликовала очередную подборку стихов, и они снова во мне зазвучали. Это бывает не так часто, надо заметить. Почти никогда не бывает, но вот исключительное событие случилось. Я написала сразу восемь песен за один день. Отправила ей диктофонные записи. Ей понравилось. Они пока никак не зафиксированы, кроме как на диктофоне. Может быть, я их тоже доведу до ума. Правда, процесс поглощает крайне много сил, поэтому не обещаю, что я это сделаю обязательно быстро и на все восемь песен. Но я хочу, и это уже немало.
Общались мы с Еленой до ее последних дней. Это поразительный опыт, когда ты знаешь, что человек, может быть, прямо сейчас уйдет, а ты с ним обсуждаешь песню, договор, права на исполнение. Это очень экзистенциальное ощущение — когда твой собеседник между двумя мирами. И вот Елена Касьян недавно умерла, ее история закончилась. Но она оставила ощущение света. Поневоле задумываешься, что жизнь — это сон, может быть, даже страшный. А смерть — возможно, что и пробуждение. Я все больше к этому прихожу. Но здесь, в игре, все серьезно, ее экзамены, события — все происходит вполне на самом деле. Это игра с глубоким погружением и с опытом, который у нас появляется на самом деле. Как бы ни была иллюзорна реальность, она реальна в смысле опыта.
– А вы будете исполнять во Владимире русские народные песни?
– Еще один очень серьезный кусок моей жизни — это русская народная песня. И возможно, один из новых альбомов, которые пишутся, будет с народными композициями. Один мы уже выпустили — я выполнила давнюю мечту. Это альбом «Триптиц».
И я собираюсь продолжать в таком духе. Русская народная песня — это такой недооцененный, огромный пласт удивительной музыкальной культуры. Хоть это и наши корни — мы от них оторвались. Настоящая народная культура от нас неожиданным образом далека. А с музыкальной и поэтической точки зрения это очень удивительные и крутые вещи. Аналогов им сейчас нет. Когда люди берутся исполнять какую-то старинную русскую песню, есть большая вероятность того, что они ее испортят, сделают грубо, вульгарно, подгонят под современные шаблоны. И я тоже нахожусь в шаткой позиции — очень боюсь испортить. Время прошло, мы другие, мир другой. Мы не можем рядиться в одежду, которую сейчас не носим, изображать то, чем не являемся. Поэтому все равно есть какой-то момент переработки, осмысления, современного взгляда.
Мы — новые люди, которые поют старую русскую народную песню. Не обязательно для этого рядиться в сарафаны и условные лапти. Я очень уважаю фольклорные аутентичные коллективы, которые следят за тем, чтобы правильно восстановить ту энергию, тот цвет и вкус. Это целый подвиг. Это гораздо интереснее, чем сделать из хрупкой волшебной композиции удалую попсу, перековеркав гармонию. У русской народной песни нет гармонии и ритма в нашем понимании. Мы это все достраиваем, исходя из нашего восприятия. Поэтому исполнение — неизбежно это моя интерпретация, я так услышала. А кто-то другой гармонизует по-другому, кто-то ритм прочитает иначе. В общем, обойтись без вмешательства невозможно.
Но мое требование к себе — чтобы это не было пошло, безвкусно, похабно и дешево. На этот счет я всегда очень переживаю и предъявляю себе высокие требования. Хотя мои аранжировочные решения иногда довольно рискованны, но такова сущность этого столкновения времен. Хочется так же петь, как те бабушки-источники, но это невозможно. Их исполнение — просто какой-то космос. Они поют как птички, почти как инопланетяне. Вернее, наши планеты разъехались: та, которая у нас, и та, которая была у них. Но мы можем присвоить себе ту силу, с которой у нас хватит тонкости резонировать. И это очень вдохновляет. Конечно, мы поем немного по-своему, но все время держа в голове то, как там.
– Вы пишете одностишия, даже издали книгу. Когда вас спрашивают о ваших одностишиях, какие, скажем, первые пять приходят в голову?
Чем хуже голос, тем короче юбка…
И ты любви покорен? Это возраст…
Я гений. Парадоксы — лишь прикрытье…
Вам садо-мазо? Ну садитесь, мажьтесь.
Как утомляет симулировать нормальность…
Владимир Михайлов