Интервью для СИА-ПРЕСС. Екатеринбург. 26 марта 2011 г.
…Нет такого направления, где можно поставить бронзовый памятник и сказать: «Я достиг всего». Я везде хотела бы сделать ещё один шажочек. Как у солнца, у меня каждый луч постоянно удлиняется во все стороны.
Удивительная певица и поэт Ольга Арефьева и её группа наверняка колдуют. Иначе как волшбой не получается назвать то, что происходит на сцене во время концерта. А чтобы перемещаться между городами, музыканты, наверное, используют ковёр-самолёт: позавчера — Новосибирск, сегодня — Екатеринбург, завтра — Казань.
Ольга Арефьева: Я бегу во все стороны и становлюсь больше
— У вас очень плотный график. Наступающая весна проходит мимо вас?
— Я сама себе весна. Конечно, на меня оказывает влияние погода. И города, и атмосфера. Но если быть зависимой от этого, всё время будет меняться настроение. А на концерт надо выйти в ровном состоянии. Когда я на отдыхе, я позволяю себе расслабляться. А когда я мобилизована, у меня немного солдатское состояние, спортивный режим.
— То есть вы сейчас — как солдат перед походом?
— Ещё можно сказать, как канатоходец перед выходом на канат. Я не могу себе позволить слишком много эмоциональных колебаний. То, что я делаю на сцене — это и так очень большие эмоциональные колебания. Я не могу позволить себе посторонних вещей — мне надо, чтобы все мои прыжки и перевороты заканчивались удачными приземлениями.
— По весне многие любят начинать что-то новое, устраивать обновления. А вы?
— Мне кажется, я привязана к сезонам, но совершенно не к таким. У меня свои расклады. Возможно, это времена вдоха и выдоха.
— Это как?
— Есть время экстравертности, есть время интровертности, время творческого выброса и время задумчивости и набирания впечатлений.
— А сейчас у вас вдох или выдох?
— Сейчас, скорее, сдержанность.
— Я пыталась посчитать, чем вы занимаетесь, загибая пальцы на руках. Они закончились раньше.
— Начинайте на ногах загибать (смеётся).
— Это что-то невероятное. Как вы успеваете?
— Абсолютно вероятное. Есть довольно много людей, которые живут таким вот образом. Скажем, если человек начал чем-то одним жонглировать, то почти обязательно он потом начнёт жонглировать чем-то другим, третьим. Это саморазвивающиеся области. И жонглирование — это ключевое слово, способ игры. С ним, например, очень пересекается ритм на барабанах — там аналогичные координационные сложности и очень похожие результаты. Только в одном случае ты предметы подбрасываешь, а в другом — звуки. Тут же — любые танцы, связанные с ритмом, чечётка, фламенко с дробями, ирландская чечётка. И всё это, разумеется, примыкает к музыке. А музыка, в свою очередь, примыкает к визуальным искусствам — ты ведь выходишь на сцену и как-то на ней держишься, двигаешься, в таком-то свете и такой-то одежде. И театр очень близок всему этому, театр вообще синтетическое искусство, в котором всё есть — и речь, и музыка, и мысль, и пространство, и чудо. Я пою песни, для них я пишу стихи. Для этого я играю на гитаре. Это близко ко всем ритмическим занятиям. И всё это очень близко к психологии, исследованию человеческой природы, человеческого духа, мысли и существования на земле. Поэтому нельзя сказать, что я занимаюсь разными вещами. Есть и области далёкие. Например, мой папа увлечён шахматами и математикой. Когда я ему звоню, он запросто может увлечься и два часа рассказывать разные математические теории. Я его, конечно, с интересом слушаю, но говорю: «Папа, ты пойми, я увлекаюсь музыкой и танцем!» У него вроде бы близкая, но уже чуть-чуть другая тема, интеллектуальная. А моя, — скорее, интуитивно-эмоциональная.
— Вы сказали, что начинаешь жонглировать одним предметом, потом учишься другими. Чем вы начали первым жонглировать?
— Словами и звуками. Если говорить о движении, то когда-то в юности я преподавала аэробику в Екатеринбурге. Это был первый опыт ритмических движений под музыку. Через несколько я лет увлеклась танцами. Первый был фламенко. Это очень синтетический танец, который связан со многими умениями, очень координационно сложный. Это ритм в ногах, ритм в руках, если у тебя кастаньеты. Это безумно сложно, руки делают одно, ноги другое, корпус третье, а голова четвертое. И при этом надо ни о чём не думать, улыбаться и танцевать. Это была хорошая школа. Сейчас мне любые танцы интересны, я вижу тело, я вижу рисунок движения.
— Бескрайнее поле для вас, получается.
— Ну почему, невозможно уметь всё на свете. Некоторые вещи: джаз, авангард — заходят очень далеко, в такие края человеческого духа, что думаешь: а человеческие ли это края?
— А есть что-то, чём вы не владеете, но хотите освоить?
— Необязательно это должно быть что-то совсем новое. Всё, чем я занимаюсь, поддаётся улучшению. Нет такого направления, где можно поставить бронзовый памятник и сказать: «Я достиг всего». Я везде хотела бы сделать ещё один шажочек. Как у солнца, у меня каждый луч постоянно удлиняется во все стороны. Я бегу во все стороны и становлюсь больше. И обозримых пределов развитию пока не видно.
Мария Черноок для СИА-ПРЕСС