Интервью для газеты «Вечерняя Москва». 24 сентября 2014 г.

…Просто без плана и расписания. Я живу как индеец, который в принципе может устроиться на работу, но в один из дней он выйдет на улицу, увидит, какая хорошая погода, и не пойдёт. Но это не означает, что он бездельник. Он просто слушает свой дух и делает то, что миру действительно нужно сейчас.

Источник

Ольга Арефьева и её группа «Ковчег» — одно из лучших явлений российской рок-сцены. Ольга пишет прекрасную музыку, дивные стихи и захватывающие книги. Ей подвластен диапазон от экспрессии до медитации. А поклонники воспринимают её исключительно как героиню независимой рок-сцены, хотя в биографии певицы хватает неожиданных поп-страниц.

Уже два десятилетия создательница группы «Ковчег» Ольга Арефьева в числе самых заметных певиц и поэтов российского женского рока. Она театральна и стилистически разнообразна: от регги и элементов трип-хопа до авторской и русской народной песни. В 80-х она стала лауреатом музыкального конкурса в Юрмале, в 90-х училась в Гнесинке эстрадному вокалу у Льва Лещенко, а в «нулевых» участвовала в «Рождественских встречах» Аллы Пугачёвой. В минувшее воскресенье Ольга сыграла в ЦДХ традиционный большой сольник в свой день рождения.

Ольга Арефьева: Я человек с видеокамерой в глазах

— После своего успешного выступления в Юрмале в 1987-м ты ещё когда-нибудь наблюдала за этим конкурсом? Он ведь проводится ежегодно.

— Я не смотрю телевизор. Музыка, звучащая там, мне неинтересна. Не моя стихия. Собственно, моё участие в «Юрмале» обернулось жесточайшим конфликтом с редакторами программы. Они хотели, чтобы я пела какую-то эстрадную безделицу.

— Обстоятельства неоднократно подталкивали тебя к развитию эстрадной карьеры, но ты предпочла иную линию. Поп-музыка всегда воспринималась тобой как нечто второсортное?

— Почему? В доперестроечной эстраде поддерживался хороший уровень ремесла. За который по крайней мере не стыдно. А некоторые вещи из той эпохи и сегодня вправе считаться эталонными для музыкантов. К этому материалу я во время обучения отнеслась с большим вниманием. Изучила, переняла, включила в свой инструментарий. Конечно, всё было несвободно, и надо помнить о «партийности искусства». Но в советских эстрадных текстах и мелодиях шифровались духовные смыслы.

Я даже в шутку мечтаю о проекте «Эзотерические песни советской эстрады». Вот, скажем, шлягер «Этот мир придуман не нами» — мистическое произведение. Песня «Последняя поэма» на стихи Рабиндраната Тагора — духовная поэзия. А советские революционные песни? Это же духовные гимны, молитвообращения к горнему — «Отречёмся от старого мира, отряхнём его прах с наших ног»! Или давние песни Давида Тухманова, Александра Градского. Они оставили во мне значительный след. Я несколько раз исполняла их в проекте «РояльКовчег», и есть ощущение, что эта тема для меня не закончена. Не то, что сейчас происходит в эстрадных передачах центральных телеканалов — адов мрак. Мне страшно за зрителей, которые воспитывают эстетическое чувство на махровой безвкусице. У меня нет аллергии на поп-музыку, эстраду, тяжёлую музыку, панк, кабаре. Но есть отвращение к пошлости. Пошлость- это имя дьявола.

— Твоё участие в «Рождественских встречах» Пугачёвой многие восприняли крайне скептически.

— Мне было интересно. Я по своей природе — сталкер, лиса. Я постоянно занимаюсь тем, что смотрю на окружающих, читаю их. Закулисье «Рождественских встреч» — находка для человека с «рентгеном» или «видеокамерой» в глазах. Я провела время на съёмках очень осмысленно. Конечно, мне не придёт в голову всерьёз в это играть. Кто-то писал в Интернете, что увидеть Арефьеву на «Рождественских встречах» — всё равно что Христа за кассой Макдоналдса. Возможно, они так испугались за меня. Но неправильные вещи ко мне не прилипают.

— Ты к любым карьерным искушениям всегда абсолютно устойчива? Предположим, звонит тебе влиятельный деятель отечественного шоу-бизнеса и предлагает сотрудничество. Но просит кое-что изменить в музыкальной стилистике…

— Я столько этого слышала в жизни! Порой люди говорили крайне самоуверенно: «Почему твои песни не звучат на всех радиостанциях? Немедленно бросай своих нынешних музыкантов!» Родственники мои говорили: «Что же она всё никак не споёт хоро-о-ошую песню». Некоторые такие фразы для меня звучат довольно мультипликационно. Я же начинала учёбу на физфаке Уральского университета.

У нас бытовало выражение: любую вещь можно назвать трамваем. Давайте только заранее договоримся, какую именно! Так что надо сначала определить, какие песни каждый из нас считает «хорошими», и тогда можно о чём-то рассуждать. Гипотетические продюсеры тоже не дураки. Они понимают, с кем им придётся иметь дело. Это в 87-м, в Юрмале, я была студенткой музучилища, неоперившимся птенцом, в котором ещё никто ничего не видел и который мог вырасти в кого угодно. Но когда появилось моё самостоятельное творчество, всё прояснилось.

Поэтому и отношения с сегодняшним ТВ у меня сложные. Прежде были музыкальные передачи вроде «Программы А», «Антропологии», там можно было сыграть полноценный концерт. А сейчас этого нет, только идиотские ток-шоу. Если зовут — ставлю единственное условие: приду только в том случае, если речь пойдёт и о моей музыке и она прозвучит в программе.

Но зовут, чтобы поговорить о стрингах, принцессе Диане, лечении пиявками… Конечно, отказываюсь! Зачем мне быть говорящей обезьянкой? Однажды, впрочем, я отказалась от очень хорошей темы с замечательными ведущими. Программа посвящалась «Божественной комедии» Данте. Сочла себя недостаточно компетентной для разговора.

— Один из своих альбомов ты записала при участии Тони Левина, знаменитого американского бас-гитариста, участника группы King Crimson. Целенаправленно его искала или сотрудничество вышло случайным?

— Нас познакомили продюсеры Эдуард Бояков и Александр Чепарухин. Для меня это, конечно, было предложение, от которого нельзя отказаться. Мы с Тони Левиным испытали взаимную симпатию и ощущение, что существуем в близких мирах. Если бы не языковой барьер и бытовые обстоятельства вроде того, что мы живём в разных концах мира, мы могли бы постоянно играть вместе.

— Семь лет назад ты написала фантасмагорическое произведение «Смерть и приключения Ефросиньи Прекрасной», которое включили в лонг-лист премии «Большая книга». Но больше ты к прозе не обращалась. Почему?

— Эта книга появилась как бы сама собой. Она — определённый сгусток волшебной энергии, которую я выплеснула.И добавить больше особо нечего. Там нечего продолжать, нет сюжета. Это пакет состояний, который очень заразителен. Люди читают и попадают в мир этой книги, начинают в нём жить и другими глазами смотреть на мир. Сейчас я то снимаю видео по «Ефросинье», то играю в Новосибирске спектакль «Приключения в романе» с танцором из театра DEREVO Олегом Жуковским. Продолжение происходит — просто в других формах.

Сейчас готовится издание книги детских стихов «Иноходец». Условно детских. Я её сама иллюстрировала, научилась ради этого рисовать. Очень популярна моя книга одностиший. Литературная деятельность происходит. Просто без плана и расписания. Я живу как индеец, который в принципе может устроиться на работу, но в один из дней он выйдет на улицу, увидит, какая хорошая погода, и не пойдёт. Но это не означает, что он бездельник. Он просто слушает свой дух и делает то, что миру действительно нужно сейчас. Только так возникают действительно качественные, уникальные произведения. Из избытка, а не из бедности, из большого желания, любви, а не из расписания и контрактов. При этом я трудоголик: совершенно не экономлю свои силы, время, когда что-то делаю. Но могу смело сказать: всё, что я делаю, — очень люблю, и оно мне по-настоящему интересно.

Михаил Марголис


Михаил Марголис — обладатель премий «Овация» и «Чартова дюжина», автор биографических книг о мэтрах отечественного рока.