Программа «Точка доступа» на радио «Новая волна» (Владимир). 15 октября 2020 г.
Песни похожи на живые организмы, и если не прирастает лапа к уху, значит дурак тот, кто её пристраивает. То есть не надо придумывать какие-то искусственные вещи, а нужно прочитать естественную динамику развития нематериального ядра, которое проявляешь. Когда живое внутри есть, то в общем-то проблем нет.
Владимир Михайлов: Друзья мои, всем привет! Это программа «Точка доступа» на радио «Новая волна». Сегодня в студии с вами я, дядя Вова Рок-н-ролл, и наше солнце – очаровательная Светлана Балыкина. А также наши гости – Ольга Арефьева и директор группы Александр Пеньков. Сегодня у нас ожидается большой сольный концерт Ольги, мы к этому вопросу безусловно вернемся, а для создания настроения и атмосферы давайте послушаем одну из композиций Ольги Арефьевой.
[Звучит песня «Трубач»]
Владимир: Оль, я помню 2009 год, филармония, концерт. Там был Пётр Акимов, насколько я помню, играл на виолончели, ещё кто-то на скрипке – память не сохранила его фамилию.
Ольга Арефьева: Скорее всего, Сергей Индюков. Он гитарист, но по совместительству скрипаль иногда.
Владимир: Тогда эта песня была чуть ли не впервые исполнена в акустике, и ещё не записана, она потрясла меня до глубины души. Я потом нашёл на просторах интернета кривые записи с концертов, которые делают фанаты. За неимением лучшего наслаждался ею, пока она не вышла на альбоме «Снег» уже в нормальном записанном варианте. Пётр Акимов там тоже играет, виолончель буквально как электрогитара: переход на крещендо, с которого начинается абсолютно артроковая кода, я в восторге. Абсолютно честно признаюсь, и не стыжусь этого: у меня наворачиваются слёзы на глаза. Да, я из тех мужчин, которые периодически плачут, если их цепляет та или иная композиция.
Ольга: Это хорошо и очень правильно. Тогда заодно передадим привет Сергею Перминову – пианисту, который с нами работал, пока не уехал из страны. Во многих песнях того периода он приложил руку к аранжировке и ещё к ряду каких-то моментов – чуть атональные соло, модуляции интересные-странные. Он участвовал на стадии создания этого всего. То есть песни с одной стороны мои, а с другой стороны, группа очень активно участвует. Сейчас мы уже почти перечислили коллектив, половину, по крайней мере.
Владимир: За кадром говорили, что ты была удивлена, что композиция людям зашла.
Ольга: Мои вкусы не всегда совпадают с массовыми, мне мои песни нравятся, но я не знаю, что будет у зрителей. Я никогда не могу предсказать, какая из них зайдёт так, что её будут пересылать как мем, какая будет бесконечно повторяться во всяких статусах ВКонтакте. Я пишу песни для себя, не ориентируясь на то, как продать. Всё само как-то дальше живёт. Как есть ещё «Еженедельник», на мой взгляд, печальная и меланхоличная депрессивная песня, и я совершенно не могла предвидеть, что это настроение так близко многим людям. Как я знаю, в основном все любят веселушечку и что-то такое простенькое, желательно, чтобы было четыре аккорда и они задорно крутились. Такие песни – это гарантированный хит. А вот когда сложная симфо-арт-рок музыка, печальная тема и завороченные стихи со сложными образами – это меня, конечно, радует.
Владимир: Уже на фразе «мы сыграем в радость» сердце сжимается в какой-то комок, и настроение песни такое очень суггестивное, оно втягивает внутрь композиции и вырваться невозможно, да и не сильно хочется, если честно, просто наслаждаешься.
Ольга: Кстати, есть такие дотошные фанаты, один из них раскопал, что, оказывается, я ещё много лет назад публиковала это стихотворение, и там были другие куплеты. И он их нашёл! Меня это очень удивило.
Светлана Балыкина: Оль, меня такой вопрос интересует, вот песня грустная, вы входите в образ на сцене, а потом бац и та самая «два притопа, три прихлопа» – насколько быстро вы можете переключиться на сцене?
Ольга: Да моментально.
Светлана: Тогда ещё личный шкурный вопрос, я тоже имею неосторожность быть музыкантом и знаю, что многих музыкантов с самого детства преследует кошмар – что ты выходишь на сцену и забываешь ноты или песню. Было такое или нет?
Ольга: Постоянно. У меня в голове у каждой песни есть варианты – я же её писала, и мне на развилке надо свернуть в правильную сторону. У меня многие тексты устроены по принципу наборной мозаики, компоненты всё время перекладываются. Это невозможно зазубрить – надо составлять на ходу по алгоритму, и вот эти алгоритмы мне иногда дают сбой. И Лена, которая подпевает сейчас, она тоже сходит от этого с ума – что начинается одинаково, а кончается по-разному. Это надо всё время запоминать.
Светлана: А шпаргалками не пользуетесь?
Ольга: Пользуюсь на первых порах, когда песня новая. Но у меня уже давным-давно к этому такое отношение: ошибки только украшают. Как говорила моя подруга: «Всё должно быть кривенько, всё должно быть рукотворно». Чрезмерное механически ровное начинает умирать. Кайф в том, что человек видит, как произведение рождается здесь и сейчас. Кстати, и в танце есть такая тема. Есть разные виды танца: где заучиваешь, зазубриваешь хореографию до миллиметра – это один вид. И другой – где ты запускаешь физические процессы, которые инициируют один другой. И в результате постоянно рождаешь танец здесь и сейчас. Внешне хореография получается одна и та же, но каждый раз чуть-чуть разная. Вот я живу по второму принципу – мне кажется, что и зритель нормально воспринимает, что песня всё время поворачивается по-разному.
Светлана: Да, замечательно. А вообще сколько нужно времени, чтобы влиться в песню, сродниться с ней?
Ольга: Заучивание – это механическая работа, оно достигается повторениями. Чем больше репетиционных повторений, тем проще перевести в механическую память всю информацию, всю работу, которая должна происходить сама собой. А дальше получаешь освобождённый мозг для образа, для собственно искусства.
Светлана: А от песни это зависит? Например, какая-то прямо с первой репетиции легла как нужно, а вторую пробовали и так, и сяк, и вдоль, и поперек, и из подвыподверта.
Ольга: Имеется ввиду создание аранжировки или запоминание?
Светлана: Вообще весь сценический образ песни целиком и полностью.
Ольга: Песни похожи на живые организмы, и если не прирастает лапа к уху, значит дурак тот, кто её пристраивает. То есть не надо придумывать какие-то искусственные вещи, а нужно прочитать естественную динамику развития нематериального ядра, которое проявляешь. Когда живое внутри есть, то в общем-то проблем нет. Проблемы бывают с запоминанием, когда песня построена как перечисление. Вот, например, песня «Мыловар» для меня всегда составляет проблему. Она мгновенно появилась, мгновенно уложилась и всегда прекрасно работает, но там текст построен на перечислении образов. Приходится какие-то мнемонические правила придумывать, чтобы запомнить как одно идёт за другим. Вот на песнях-перечислениях можно сбиться. Иногда даже зрители подсказывают.
Светлана: Замечательно! Ура!
Ольга: Правда, не всегда правильно подсказывают.
Светлана: Славные добрые зрители города Владимира, вы сегодня сможете поучаствовать в этом действе!
[Звучит песня «У попа была собака»]
Владимир: У нас звонок в эфире.
Светлана: И дозвонилась к нам Зинаида. Зиночка, очень рады вас приветствовать, здравствуйте!
Зинаида: Здравствуйте! Ольга, вы выступали на разных площадках, и мне интересно ваше профессиональное мнение, где вам больше всего нравится выступать? На какой площадке? Именно с технической точки зрения.
Ольга: С технической точки зрения мне нравится выступать на оборудованной площадке, где есть свет, звук и звукорежиссер, и где зрителям удобно.
Светлана: А открытые или всё-таки закрытые залы лучше?
Ольга: Ну конечно закрытые. Моя музыка сопряжена с интенсивным сосредоточением, с переживанием тонких эмоций. Площадное же искусство строится на крупных мазках и на ярких красках. Это мы тоже умеем, практикуем, любим, но это не всё, что я могу и люблю.
Зинаида: А размер площадки имеет значение? Например, «Другой» бар, он достаточно небольшой, но там достаточно камерная обстановка.
Ольга: Сколько зрителей собираем – столько нужно и места. Если площадка большая, но пустая – это гораздо хуже, чем маленькая, но переполненная.
Светлана: Я тоже так считаю. Оля, а вы жестоки в требованиях по райдеру или не очень? Вот если например нужно, чтобы обязательно стояли белые тапочки на зелёном коврике, причём так, чтобы носки этих тапочек были на 45 градусов повёрнуты на юг. Или не особо, именно в бытовых вопросах?
Ольга: Не те абсолютно времена и не та ситуация, уж не говоря о том, что мы не те люди, чтобы так выпендриваться. Тут дай бог, чтобы вообще всё состоялось. У меня был момент, когда я очень задолбалась от того, что мне в разных городах не дают попить чай. И я попыталась сформулировать какой чай я хочу, а какой не хочу. Когда я написала это всё в файле: что это должна быть не маленькая чашка, а большая, не пластиковая, а фарфоровая, не чёрная, а белая, не пакетик, а листовой, а вода не из кулера… то поняла, что выгляжу либо сумасшедшей, либо занудой, либо, что меня звёздочка трёкнула. Несмотря на то, что чай перед концертом для меня – жизненно необходимый момент, я в итоге не стала ничего писать, поняла, что меня просто не поймут. Если люди это не понимают, то и не поймут. В ресторанах очень часто всё из кулера, всё в чайничках, всё пакетиками. У них уже так рука набита, что они автоматически тебе это делают – полухолодный чай с пакетиком, который мне никак не помогает в жизни, если что. Зато на подносе, чайничком, с кучей салфеток, блюдечек, все это мне не нужно вообще. Я просто начала с собой возить кружку, кипятильник, баночки с чаем и сахаром, которые меня устраивают, понимаете да? Я терпеть не могу воду из кулера, она дохлая и всегда полухолодная. А часто даже в самых дорогих местах: «Ничего другого нет, у нас всё из кулера». По этому поводу могу сказать, что если музыканту на гастролях так важны белые тапочки, то он их просто привозит. Бывает, что нельзя привезти какую-то вещь. Я читала гигантский пост у барабанщика, который ездил с группой на гастроли. Он писал в райдере, что для барабанной установки обязательно нужен ковёр – это необходимо, иначе барабаны разъезжаются из-под барабанщика. В вагоне или в самолёте его возить везде невозможно. И вот: «Я приезжаю – и заранее знаю, что в половине случаев ковра нет, и сейчас будет дикая битва». А люди даже уразуметь не могут, почему этот ковёр ему так важен. «Я шёл сразу в главную дирекцию и прямо вырывал этот ковёр у директора из-под ног. Как правило, он там постелен». Каждый раз скандал – из-за простейшей вещи. Если у людей чего-то в привычках нет – там вечно будет слепое пятно. «Это причина, по которой я в конце концов перестал ездить по гастролям, я просто устал от этой битвы за этот сраный ковёр!»
Владимир: Насколько я помню, один музыкант поступал радикально – он просто прибивал барабаны к покрытию, невзирая на то, что скажет директор заведения.
Ольга: Дирекция заведения и те, кто собирают райдер – это обычно разные люди. И вообще, музыканты с организаторами в одной упряжке. Если сильно выпендриваться и вот так гадить, это может вызвать огромные проблемы. В следующий раз этот организатор, во-первых, тебя просто не позовёт. А во-вторых, вдруг он разорится на проблемах, которые ты ему принёс. Мы всегда стараемся, чтобы организаторы заработали, чтобы клуб заработал, а не чтобы мы уехали, а люди остались разгребать долги. Нет, мы с организаторами единая экосистема. Вместе со зрителями. Мы и для зрителей всегда пытаемся сделать так, чтобы им было лучше. Я никогда не позволяю плевать на их удобство, на их комфорт или на какую-то проблему с билетами – всё это надо разгребать вовремя.
Светлана: У меня будет ещё один вопрос к Александру, хочу узнать его личное мнение.
Александр Пеньков: Здравствуйте!
Светлана: Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте! Александр Пеньков – директор, он же, как ты сам представился, предводитель команчей. Сложно ли общаться с такими девочками-красотками? Как вообще, кнут и пряник, или все приличные-примерные, или только тебя строят? Как у вас вообще происходит?
Александр: Знаете как: главное в общении с женщиной – её нужно выслушать. Выслушать и понять, что же она хочет сказать – это главный момент, потому что нельзя перебивать, нельзя что-то отстаивать, нужно попытаться услышать. Как правило, идёт несколько противоречивых посылов и нужно поймать, какой из них всё-таки нужный именно в этот момент, потому что в следующий момент может быть уже другой посыл. В общем это сложная система, уже -дцать лет я её практикую. Я ничего не понимаю до сих пор, я не знаю кто я, зачем я в этой студии, но кто-то говорит, что я директор.
Владимир: Саш, твою философию по отношению к женщине надо поддержать, потому что это прекрасно, и, по-моему, работает не только в творчестве.
Александр: Это единственный возможный вариант поведения.
Светлана: А молоко за вредность? Доплачивают молоком или нет?
Александр: Нет, алкоголь тоже не наливают.
Светлана: Да это правильно, алкоголь – вообще бесполезно, а вот хотя бы молочка для установления баланса в нервной системе не мешало бы.
Александр: Только чая, вот Оля сейчас рассказала, как его заваривать.
Светлана: Понятно, в следующий раз будет именно такой. Это ко мне – я девушка-хозяйка.
Александр: Но с Ольгой не соскучишься, это точно. Главное её достоинство, от которого все стонут и плачут, бьются о борт корабля и ходят на концерты – это то, что она всегда даёт повод.
Светлана: Мне кажется это замечательно, когда скучать не приходится. Очень здорово, мило, славно и ура-ура, что так оно и есть.
Владимир: Приглашаю окунуться в один из последний альбомов Ольги, если не самый последний. Оль, скажи, «Хина» – это последний или что-то ещё было?
Ольга: «Хина» – это самый свежевыпущенный, но у нас ещё два на подходе, которыми мы что-то никак не разродимся. Хотя они год и полтора как готовы, но зависли у двух разных звукорежиссёров на стадии сведения, не сговариваясь. Там даже и картинки нарисованы для обложки и буклета, много что сделано, и буклеты сделаны. Альбомы – ждите. Спросите, какие.
Светлана: Какие?
Владимир: Во-первых, интересно, почему у двух разных звукорежиссёров? А потом, чего нам ждать? Потому что все в курсе твоей творческой плодовитости, наслышаны.
Светлана: Не тот вопрос, Владимир, задаёшь. «Какие?» надо было. Какие?
Ольга: Хорошие!
Владимир: Стилистически они будут различаться, я так понимаю? Самостоятельные программы, да?
Ольга: Да ещё какие самостоятельные! Конечно. Один из них называется «Как я стал клоуном» – исполнение моего давнего желания сделать детский альбом с песнями на стихи из книги «Иноходец». Это детская книга моих стихов. Правда, тут получилось и для взрослых, и для детей. Я даже ещё не знаю, кто это лучше воспримет. В общем, детские песни про цирк и про всякие чудеса.
Светлана: Мне кажется, обычно все детские песни лучше всего воспринимаются взрослыми.
Ольга: Видимо, да. Но я на детей всё равно надеюсь, потому что дети – наше будущее. Потом они вырастут и будут слушать всё остальное. А второй альбом называется «Ko-mix». Я реализовала тоже свою давнюю мечту – записать попсовую электронную танцевальную песенную музычку. И я собираюсь эту линию продолжать. Я, кстати, сегодня спою на концерте песню «Мачо», там в этом альбоме сквозной персонаж Мачо, с которым у героини сложные отношения. Кстати, хоть альбома ещё нет, но есть уже аж три клипа на песни из этого альбома.
Владимир: Клипы бегут впереди, да?
Ольга: Да, я просто уже брала звукорежиссёра за горло и говорила, сделай мне срочно хотя бы эту песню, у меня клип. Можете прямо сейчас открыть интернет и посмотреть на ютьюбе «Отель Бедлам», «Эротика мироздания» и «Обрыв».
Владимир: Друзья, записывайте.
Светлана: Мне особенно «Эротика» понравилась.
Ольга: «Эротика» да, у нее повышенное количество просмотров – название манящее. Ещё надо сказать и про альбом «Хина», который мы сейчас упомянули – он депрессивно-меланхолического трип-хопового толка. В сольных альбомах группа не участвовала, хотя сейчас мы с группой эти песни понемногу осваиваем и включаем в общие концерты. Я записала их самостоятельно и аранжировала на айпаде через программу «GarageBand». И Apple, кстати, когда прочитали об этом в моём интервью, подарили мне умные наушники.
Владимир: А микрофон – нет? Не подарили пока ещё?
Ольга: Нет, я хотела у них попросить, чтобы они мне «Final Cut» бесплатно легально подарили, но человек, через которого это сложилось, объяснил, что у них подарки – это наушники, а всем остальным другие ведомства занимаются. Наушниками сейчас пользуется наш технический помощник, потому что у меня они в ушах не держатся. У меня уши нестандартные, наушники не влазят и вываливаются.
Владимир: Ну что, друзья, давайте оценим композицию с альбома «Хина».
[Звучит песня «Пантомима»]
Владимир: С вашего позволения, я продолжу говорить с Ольгой, потому что это большое удовольствие — обсуждать, особенно свежую работу, поскольку она очень нестандартна. Всё это в «GarageBand» записывалось на айпад, насколько я понимаю?
Ольга: Мало того, на айпад записывался и голос. Это совершенно инновационная штука, которая всех очень удивила. Но внезапно оказалось, что если просто спеть в дырочку айпада, то получается очень неплохой качественный голос.
Владимир: То есть прямо с айпадом ходила и записывала где придётся вокал?
Ольга: Дома, конечно. Потому что всё-таки надо находить тихое место. Но когда я писала черновики, то писала действительно как попало. Вокруг меня ходили люди, разговаривали, открывали-закрывали двери, а я этот момент напевала рабочий голос. Там есть встроенная система шумоподавления – складываются противофазы, и шумы удаляются. В общем, удивительным образом получается очень неплохой голос. Другое дело, что он сразу – как фото с пресетом. Если захочешь его улучшить, то не сможешь, из него вырезаны все частоты, которые алгоритм счел лишними. То есть, ты ничего не можешь там изменить. С «Хиной» мы намучились со звукорежиссёром. Он всё-таки хотел голос поправить: подровнять тембр, где-то пыкает буква «п» – в процессе профессиональной чистки это всё-таки надо убирать. В общем так он помучился, и мы пришли к выводу, что следующие альбомы, сделанные по той же технологии, я всё-таки пою в студии. Это гораздо более трудоёмко, а даёт совсем небольшое увеличение качества, но всё же надо.
Владимир: Это такая эстетика диайвай (DIY, Do It Yourself) или лоу-фай (Lo-Fi) даже может быть.
Ольга: Лоу-фай, да.
Владимир: Инди-рок своеобразный.
Ольга: Это офигенный способ, потому что сразу даёт результат. Не надо годами ждать и не надо зависеть от того, как какие-то другие люди тебя поймут, как сыграют, когда захотят этим заняться. Ребята хорошие, да, но музыка очень меняется в процессе любых взаимодействий. В сольниках больше моего видения вложено. Хотя, надо сразу сказать честно, я, разумеется, брала готовые звуки, многие лупы, барабаны – всё это легально есть в программе.
Владимир: Это были готовые композиции, которые ты оформляла таким образом, или это был процесс сотворчества с программой?
Ольга: Готовые, конечно. Прежде, чем я начинаю записывать, песня уже должна быть полностью готова – со всей формой, проигрышами, с выясненным темпом. Со всеми изменениями размера, который там, не дай бог, меняется – тогда с ума сойдёшь в «гаражбэнде» – открываю секрет. Нет, конечно же, программа – это только инструмент. А инструмент, как нож – должен быть хлеб, который ты режешь этим ножом.
Владимир: Вы ещё говорили, что два альбома зависло, почему два разных звукорежиссёра? Пока не раскрыли тему.
Ольга: Один живёт в Питере, другой живёт в Москве. Во-первых, что-то не много желающих заниматься такой звукорежиссёрской работой – она очень трудоёмкая. А те, кто занимаются – хорошо загружены, у них там ещё тысяча других проектов. А мне нельзя сделать левой ногой, я всё замечаю, что там человек сделал. Вот в первый раз я отдала альбом звукорежиссёру, человеку, которому доверяю – Тимуру Ибатуллину. Он уже делал наши альбомы «Джейн», «Ангел и девочка», «Триптиц». Мы с ним уже многое сделали, и друг друга хорошо знаем. Он взял «Хину», свёл – я ему пишу: «Здесь убери обработку, здесь то, а здесь то». Он говорит: «Так ты всё перечислила, что я сделал».
Владимир: А смысл тогда был?
Ольга: А смысл? Да, он говорит: «А зачем тогда я нужен?»
Владимир: К консенсусу пришли в итоге?
Ольга: Пришли, конечно. Получается, что я делаю сразу то, что уже готово. Но всё равно там нужна техническая шлифовочка, чтобы всё по стандартам: столько-то высоких и столько-то низких, это всё звукорежиссёры знают. Но даже это почему-то долго, я не знаю, почему. У них там какая-то своя алхимическая кухня. Мне кажется, что всё так просто, тяп-ляп, но так у меня всю жизнь. Сейчас вспомнила свою группу Блюз-Ковчег: когда-то много лет назад я играла с ребятами, а они потом мне встречаются и при мне разговаривает гитарист с барабанщиком:
— Арефьева регги начала играть, да? Может, Андрюх, нам с тобой тоже регги начать играть?
— Ты чоо, регги музыка сложная.
— Оо, это нам с тобой сложная, а Арефьевой всё просто.
Владимир: На слабую долю и вперёд, да?
Ольга: Я просто действительно делаю и всё. Я не знаю, как я делаю. Может, я делаю плохо, может, хорошо, а может быть я делаю гениально. Я никогда этого не знаю, просто делаю – и у меня что-то получается. Если бояться, то ничего не сделаешь.
Светлана: Олечка, а можно у меня небольшой блиц-опрос лично для вас?
Ольга: Слово «блиц» я не люблю. Обычно там «собаки или кошки?», «кофе или чай», «Ахматова или Цветаева» – у меня нет ответов на эти вопросы.
Светлана: Утро, вечер или ночь – так пойдет?
Ольга: День, утро. Это всё разные энергии, может быть даже утро и вечер.
Светлана: Осень, зима, лето или весна?
Ольга: Осень очень даже. Но, впрочем, зима тоже хорошо, и лето. Весна тоже хорошо.
Светлана: Если не собаки и кошки, то тогда хомячок или рыбки?
Ольга: Ни то, ни другое.
Светлана: Поезд, самолёт или телепорт?
Ольга: Телепорт, конечно.
Светлана: Эх, вот бы, да? Чтобы уже изобрели. Было бы вообще круто, мне кажется.
Ольга: А как мы сюда приехали, вы думаете?
Светлана: И заключительный. Если вернуться в детство, к той самой точке отсчёта, выбрали бы вы тот же путь или бы что-то изменили?
Ольга: Безусловно, я бы выбрала тот же самый путь. Другое дело, что знала бы я хоть, что некоторые вещи нельзя допускать. Скажем, меня не отдали в музыкальную школу, хотя я хотела, потому что нам некуда было ставить пианино. Вот эти последствия я расхлёбывала многие десятилетия, и до сих пор продолжаю. Если бы я знала, то сразу бы на многих вещах настояла. Например, на начальном музыкальном образовании. Если что, у меня высшее музыкальное образование, но нет начального, и до сих пор многое трудно.
Светлана: Серьёзно?
Ольга: Да.
Светлана: А мне кажется, всё уже быть должно настолько понятно.
Ольга: Мне все понятно, я знаю теорию, я знаю всё в принципе, но очень плохо читаю ноты. И некоторые вещи вот так запросто не слышу ухом – я не могу быстро рассказать гармонию, слушая музыку. Я её должна сидеть и руками подбирать, потом глядя на свои руки определять, что же это я играю, и как оно называется. То есть несколько этапов затрудняют прохождение сигнала.
Светлана: Я могу сказать, Оль, вы отлично с этим справляетесь.
Ольга: Это очень удобно, когда играешь свою музыку, слава богу. Когда играешь чужую – то музыкант должен уметь читать, анализировать, запоминать чужое и на лету пользоваться всем музыкальным аппаратом.
[Звучит песня «Виток депрессий»]
Владимир: Оля, расскажи, чего ждать поклонникам? Ты же любишь удивлять людей. Что на этот раз? Раскрой секрет немножко.
Ольга: Да я не ради удивления! Я просто подбираю какую-то программу. Обычно беру список песен, которые играла в городе в прошлый и позапрошлый раз – и ставлю всё другое.
Владимир: О как!
Ольга: Полностью. Стараюсь ничего не повторять. Хотя на сегодня были запросы как минимум от трёх человек. Я часто пишу пост, что скоро концерт – и есть момент, когда можно повлиять на программу. Из Владимира было много запросов, список в полстраницы, наверное, и что-то я взяла. Песню «Аорта» они хотели, песню «Осень» под рояль и ещё что-то. Кстати, можно будет писать записки с вопросами, и если мы сейчас что-то не обсудили, то там со сцены поболтаем.
Владимир: Да, друзья, сегодня вечером ещё можно будет продолжить общение!
Светлана: Оль, я честно сознаюсь, что ваше творчество слушала, слышала. Но когда я готовилась к программе, выяснилось, что вы мой кумир. Оказывается, это вы автор моих любимых одностиший! Честное пионерское, я никогда не думала, что это ваших рук дело! И в таком была восторге, что наконец-то я могу посмотреть в глаза той девушке, которая буквально одной строчкой может любой разговор свернуть в нужном направлении.
Ольга: Давайте уж строчку, что там за она?
Светлана: Они там всякие разные бывают…
Ольга: Сейчас ВКонтакте все очень любят пересылать моё одностишие «Чем хуже голос, тем короче юбка». И причём постоянно постят в таких группах, где вообще про меня не знают, а знают только Мадонну и Рианну. В ответ начинают постить в комментах кучу певиц в коротеньких юбках и прыскать ядом: «да кто такая вообще эта Арефьева?». Они не понимают, что это одностишие. Его выдают за мою серьезную цитату и начинают находить мои фото в коротких юбках. А одностишие – это обязательно драма, обязательно конфликт, противоречие внутри самой фразы.
Светлана: Владимир, «Мы каждый раз по-новому банальны».
Владимир: Это прекрасно во всех смыслах.
Ольга: «Куда ты наливаешь? Это бонги!»
Светлана: За что? Жалко бонги. Ещё про любовь очень много.
Ольга: «Со мною – ей? Ну, это не измена!»
Светлана: «Я вас любил. С устатку и не емши». Я к тому, что уже пора ребят отпускать, им надо готовиться.
Ольга: «Куда ты прёшь? Здесь высший цвет культуры!» Это всё одностишия, а не мы на радио так разговариваем!
Светлана: А вы, друзья, как не садитесь – всё разговор у нас о музыке. Олечка, очень рада с вами познакомиться. Ещё и лично от меня респект и уважуха за одностишия. Я, чувствую, скоро их сделаю настольной книгой.
Ольга: Их две – у вас будут две настольные книги.
Светлана: Две настольные книги – одна будет с правой стороны, другая с левой.
Ольга: Да, и ещё моя проза про Ефросинья Прекрасную – впереди, а сзади толстая книга стихов «Иноходец». Это всё можно подержать в руках у нас на концерте, кстати.
Светлана: Олечка, огромное спасибо вам за эфир! Александр, вы истинный мужчина – посидели в уголке и пострадали.
Ольга: Почему пострадали? Понаслаждались.
Светлана: Мне кажется, он так переживал! Всё время так на всех нас глазами хлоп-хлоп.
Ольга: Это была моральная поддержка.
Светлана: А, отлично.
Ольга: Стукни его и он станет фиолетовым.
Светлана: В крапинку.
Ольга: В крапинку.
Светлана: Отлично, драться мы не будем.
Ольга: Это, если что, была цитата. Расскажите нам, из какого произведения! Позвоните на радио.
Светлана: Я знаю, я знаю!
Ольга: А вы не подсказывайте.
Светлана: Я не буду подсказывать. Наша «Точка доступа» на этом свою работу завершает, огромное спасибо за эфир директору Александру Пенькову, Ольге Арефьевой – умнице, красавице, супер-мага музыканту, нашему дяде Вове Рок-н-роллу.
Владимир: И нашему светлому солнцу Светлане Балыкиной. Сегодня всё для вас, друзья, всё для вас!