На Невском. «Душа и душица»
Статья Юлии Беломлинской «Душа и душица» в газете «На Невском» N 10(81) 2003
…Ольга безусловно член секты, к которой я и себя причисляю — ругаемой и восхваляемой попеременно секте Русского интеллигента.
Ольгу Арефьеву не любит пресса. Вот недавно прочитала заметку о её концерте в ЦДХ. Заметка звучала снисходительно. Неведомый мне молодой человек слегка пожурил Олю за неровный выбор репертуара, заодно помянул и меня: «Поёт песни своей подруги Дины Беломлинской».
Я не только не Дина, я ещё и не подруга певицы и поэта Ольги Арефьевой.
Когда-то давно другой журналист написал обо мне: «… давняя непростая дружба с Кирой Муратовой…» Меня пресса любит. Я — гибкая. Умею вписываться в различные социальные слои и ситуации. А обе эти женщины — с трудом вписываются куда бы то ни было. Легко — только в русскую культуру, но зато навечно и золотыми буквами. С Кирой — это уже ясно, Ольге золотые буквы выдаю авансом, Ольга совсем ещё молодая женщина. Кире я тоже никогда не была подругой. Я даже не могу себе представить, как с ней можно дружить. И с Ольгой тоже не могу представить. Есть у нас такая порода — неудобных. Родоначальница — Марина Цветаева. Такие — обречены на нелюбовь. Марину вот нелюбовью довели до самоубийства. Это мое мнение: довела не сталинская Россия, не трагедия семьи, а вот это, ещё до России, во Франции, везде — нежелание принимать в игру. Киру тоже чуть не довели. Травили, да недотравили — выжила. У Ольги судьба ещё немного полегше. И всё равно — тяжёлая.
А меня связывает с Ольгой то же, что и с Кирой: творческое содружество. Ещё — желание снять шляпу перед этими женщинами. И желание принять их во все игры. Поэтому я так давно мечтала написать об Ольге, и не где-нибудь, а в Настоящем Глянцевом Модном журнале. Там, где Истеблишмент и Мейнстрим, где всё блестит и сверкает.
Оля Арефьева тоже блестит и сверкает — разными гранями своей личности. У неё удивительный голос, она — великолепная актриса и ни на кого не похожий поэт.
Вообще трудно найти ей какой-нибудь аналог , даже не только в России, но и в мире. В России — ближайший аналог — Елена Камбурова, но Камбурова никогда сама не писала песни. Наташа Медведева: тоже голос, и тоже — поэт, и тоже уникально талантлива, но она никогда не была певицей столь разносторонней. Медведева создала единственный правильный образ — «Трибунал Натальи Медведевой», и в нём она была неподражаема, а, например романсы, ей давались хуже.
Ольга поёт всё. Её голосу и артистическому дару подвластен любой жанр. От регги до оперы, от шансона до спиричуэлс. Она работает с разными музыкантами. Её группа «Ковчег» имеет гибкий состав, музыканты и инструменты меняются в зависимости от музыки, которая звучит в той или иной программе. Есть и акустические программы с гитарой (это сама Ольга) и виолончелью(питерский человек — Пётр Акимов). Неизменным остаётся только язык — Ольга всегда поёт по-русски. Потому что каждый её концерт — это проповедь. И люди должны понимать слова.
Всё: редкий божествнный голос, изумительные музыканты, великолепная музыка — в ольгином случае служит слову, мысли, идее.
Ольга безусловно член секты, к которой я и себя причисляю — ругаемой и восхваляемой попеременно секте Русского интеллигента. Кем он начался, Русский интеллигент? Автором «Слова о полку Игореве»? Протопопом Авакумом? Пушкиным, декабристами? Чеховскими земскими врачами? Бунинской земской учительницей?
Точно известно, что после революции Русский интеллигент на некоторое время исчез из книг, спектаклей, кино. То есть он оставался только в виде старика-профессора, из той прошлой жизни, и было ясно, что вот домрут эти старички, и не будет больше Русского интеллигента. Обычно в этих книгах и пьесах дочка старика уже выходила себе замуж за матроса или за рабфаковца, и не собиралась в дальнейшем иметь к интеллигентской секте никакого отношения. Русского интеллигента долго морили как таракана.
Тогда и родился знаменитый анекдот про него, как он перерезал себе вены, от сознания собственной никчёмности, повезли его в больницу, по дороге он из «скорой» выпал прямо на шоссе, много машин по нему проехало, под конец — каток проехал. Стал он плоским. Бабка Агафья шла, увидела — интеллигент лежит — хороший, плоский, на коврик сгодится. Взяла интеллигента домой, положила у входных дверей. Вытирали ноги, вытирали — испачкался. Она его на другую сторону перевернула. Опять ноги вытирали — и эта сторона испачкалась, тогда бабка Агафья его выстирала. Сушить на верёвку повесила во дворе, ветерок подул, вот тут-то Русский интеллигент простудился и умер наконец.
Я не стала бы опускаться до пересказа бородатого анекдота, но этот анекдот — безусловно, притча. И конец её нелогичен. Да с какого ж хрена он умер-то? Ясно, что просто сознание потерял в очередной раз, а потом отлежался и встал — живёхонек!
А я помню когда он встал, где мы увидели его опять. Он снова шёл на нас с экрана — молодой, живой, тот самый «в очках и в шляпе». Не шёл — ехал. На ослике. Въезжал в нашу жизнь, как Иисус в Иерусалим. И толпа была. Мы были толпой, сидящие в тёмном кинозале, мы встречали его. Шляпы не было. Очки и клетчатая ковбойка. Его звали Шурик.
…Где-то на белом свете, там где всегда мороз,
Трутся спиной медведи о земную ось…
Да, песенка о севере ему подходила как нельзя лучше. Север к этому времени был освоен Русским интеллигентом вдоль и поперёк. Но он — выжил и вот теперь ехал себе, как ни в чём не бывало, под ясным солнышком, по кавказским горам.
И побеждал. Он всех побеждал этот, Шурик. Балбеса, Бывалого, НадоФедюнадо. И красивые девушки его любили. Вот такая правда жизни. Вот такая наша секта. По-моему вечная. И прочности невероятной.
Тогда в шестидесятых появился этот герой — Студент. Молодой, дееспособный и размножающийся, для этого его и любили прекрасные героини «Кавказской пленницы» и «Новых приключений Шурика». И ещё все девушки на улицах Питера. Это — моё живое свидетельство, мои родители в ту пору дружили с «дядей Сашей Демьяненко», и я помню, какое было счастье идти с ним рядом по улице:
— Шурик! Шурик…
От восторженного крика до эротического шёпота. И автографы, автографы… Герой. Рембо, можно сказать. Даром что «в очках и в шляпе». Секта продолжалась. У Шурика от красивых девушек родились дети. Мы — дети Шурика. Столичного и провинциального, физика и лирика. Шурика…
У Ольги Арефьевой есть свой сайт. Сначала я услышала её пение в далёком Джерси-Сити, я обнаружила целую коллекцию Арефьевой у своей соседки — русско-американской девочки Насти. Поскольку в настиной библиотеке были обнаружены такие любимые мною ребята, как Мураками и Селинджер, я настины вкусы зауважала и решила неведомую мне Арефьеву послушать. Слушала весь день — все СиДи — один за другим. К вечеру я была уже глубокий знаток ольгиного творчества. Решив, что эта девушка, вероятно, звезда номер один в нынешней России, я набрала её имя в Рамблере и попала на сайт.
Там сразу стало ясно — откуда она такая взялась. В разделе «Семья» с фотографии олиного отца на меня глядел он — Шурик. Тот самый — Младший научный сотрудник, как нарицательное. Тогда я окончательно поняла, что мы члены одной секты и надо бы познакомиться. И тут наконец вспомнила, Митя Шагин упоминал Ольгу однажды — он сказал, что подарил ей изданное Митьками СиДи с моими песнями, и они ей очень нравятся. Это конечно был повод для знакомства.
Всё наше общение в переписке. В Москве однажды увиделись. Пожалуй, просто из женского любопытства — захотелось друг на друга взглянуть. Нет, мы не подруги. Мы соратники по борьбе. Метод борьбы у нас похожий — проповедь. Проповедь всегда слово. Поётся, пишется. Может быть и музыка, и рисунки — это всё равно в помощь слову. Певица Оля Арефьева — поэт и писатель. На своем сайте она занята не саморекламой, а непрерывным просветительством: пишет о книгах, о фильмах, помещает цитаты из полюбившихся текстов, репродукции, там есть раздел для детей, там огромная страна — под названием Ольга Арефьева. Очень нескушная страна. Я эту страну время от времени навещаю.
На ольгином концерте мне пока что не довелось побывать ни разу. Она нечасто приезжает в Питер. Выступает в «Орландине» и в концертном зале у Финляндского вокзала. Вот там, у Финляндского должна петь 17-го октября.
Залы Ольга собирает огромные. Это пресса её не любит. А народ московский её обожает. И внемлет её проповеди. Провинциальный народ тоже любит Ольгу. Она ведь сама из таких — род свой ведёт от Провинциального Русского интеллигента. Может из-за этого её особое понимание народной песни, как деревенской, так и моей любимой, городской. Когда Оля поёт эти песни, кажется, что поёт настоящая женщина — из тех лет, с той улицы, городской ли, деревенской…
Уральская. Свердловская. Удивительный это город. Я верю в мистику. Там — пролилась в землю кровь царевен и царевича. И как в сказке, на удобренной кровью земле поднимаются удивительные всходы, на всю Россию именно из этого места как будто дует талантом. Там вторая столица русского рока, оттуда появляются лауреаты литературных премий, известные художники. Там родился мой гуру — Хвост. Конечно «Сказка о мёртвом царевиче и царевнах» — страшная, но вот такими мистическими дарами отзывается давняя трагедия в нынешнем времени. Хвоста, годовалого, перевезли в Питер. А Ольга выросла в Свердловске и уехала жить в Москву. Чтобы проповедь была слышнее. Сквозь нелюбовь прессы и настороженное отношение коллег ольгин голос, от природы огромный и страстный, звучит всё громче и отчётливей среди множества голосов современной русской культуры.
Умерла до срока не принятая в игру Марина. Умерла совсем недавно непринятая Наташа Медведева. А Кира Муратова прорвалась — не позволила себя не принимать. Я уверена, что Ольга тоже выживет. За спиной у неё Уральский хребет и секта Русского интеллигента.
Ведь под любым конвоем
Останусь я живой,
В душе моей душица, в макушке зверобой,
А в теле на прицеле всё мелют карусели
Я конфетти в хлопушке, зачем мне постовой?
В газете статья была сокращена. Мы публикуем материал полностью.