Михаил Сагитори. «Тернистый путь души»
Рецензия Михаила Сагитори на альбом Ольги Арефьевой «Триптиц» на сайте rock-review.ru 30 января 2018.
Размышления по поводу нового альбома «Триптиц» Ольги Арефьевой и группы Ковчег.
Тем, кто следит за творчеством Ольги Арефьевой, хорошо известно как давно и глубоко она интересуется и занимается народной музыкой. Причем в первую очередь старинными русскими духовными и религиозными песнями, гимнами и кантами, которые повествуют о жизни и смерти, грехе, покаянии, милости божьей и воскресении. Еще в 2007 г., вместе с Юлией Теуниковой, Адрианом и Петром Акимовым она дала Рождественский концерт в ЦДРИ, где были блестящие исполнены многие ее любимые произведения этого жанра, причем как в исторически дошедшем до нас виде, так и с необычной инструментальной аранжировкой. Затем прошли очень успешные концерты «Память смертная» (2008 г.), «Песни о смерти» (2012 г.) и другие, А в июле этого года, например, все желающие не могли вместиться в зал церкви Св. Анны в Петербурге, чтобы послушать и посмотреть ее театрализованный концерт «Бедныя птицы» совместно с Еленой Калагиной и пластической группой MAAVI. В мае 2017 г. «Бедныя птицы» исполнялись также в православной церкви в Мадриде. Были и другие интересные проекты, и публика фактически уже давно ожидала отдельного альбома с записями таких песен. Поэтому нет ничего удивительного в том, что появление альбома «Триптиц» в ноябре 2017 г. стало событием.
Удивительным, однако, оказалось содержание альбома, который меньше всего напоминает простое собрание русских народных духовных песен. То есть, на первый взгляд так оно и есть, так как народными являются восемь песен из одиннадцати. Но вот выбор оставшихся трех совершенно необычен и может поначалу поставить в тупик. Прежде всего это мощный древнеиндийский гимн Стотрам в переложении самой Ольги Арефьевой и единственная в альбоме ее собственная, поразительно сильная авторская песня «Смерти нет». А третья «песня» — это божественно красивая Агни Парфене, которую тоже нельзя назвать народной, так как она написана в 19 веке весьма просвященным преп. Нектарием Эгинским по-гречески. При этом Агни Парфене не является литургическим песнопением, хотя и исполняется иногда в церкви. Эти три песни ни в коем случае нельзя считать произвольными вкраплениями. Более того, прослушав весь альбом Триптиц хотя бы один раз, становится ясно, что без этих песен он просто потерял бы свою структуру, т. к. они занимают в нем вполне определенные места. Особенно завершающая песня «Смерти нет».
При более внимательном прослушивании возникает также ощущение, что в процессе перехода от одной песни к другой разворачивается какой-то скрытый художественный и духовный смысл. К этому смыслу мы и попытаемся сейчас прикоснуться, понимая, что такие вещи неизбежно субъективны и что, возможно, сама Ольга Арефьева ничего подобного сознательно туда не вкладывала. Но так ведь всегда и бывает — творчество есть жизнь и ведется интуицией, а рациональный анализ — удел критиков.
Итак, Триптиц начинается с песен «Ня белая», «На Ерыдане» и «Плач Иосифа Прекрасного», после которых следует гимн Стотрам. Простые, чистые, печальные и трогательные мелодии первых трех песен вызывают у меня образ гладкого как зеркало или иногда немного взволнованного голубовато-серого озера с Русского Севера — с чистой холодной водой, окруженного невысокими елями. В этих песнях проступает только что родившаяся, чуть-чуть наивная, почти детская душа, которая остро переживает как красоту мира, так и его греховность, в которой она легко может утонуть без помощи свыше. Эта душа религиозна, но еще несамостоятельна, и с ней все просто случается само собой, ее несет в потоке и оттуда она обращается к Богу или просто плачет. «Нешчасная мяня доля замуж закрутила. Я не пила, я и не ела, да б я не ходила, Только летки молодые свои проводила». И Богородица, например, для нее совсем близкое существо — «Богородица — Богу молитца, Богу молитца, слёзна плачет, слёзна плачет, возрыдает, возрыдает: маво Сына распяли, маво Сы….» . Обратим внимание, как повторяются здесь слова «слезы»и «плач». В песне «Плач Иосифа Прекрасного» таких слов еще больше. Это есть обращение к Богу, полное мольбы о милости. «Плакал бы я и день, и ночь, рыдал бы я грехов своих. Умолкнуше гортань моя и несть того, кто б утешил мя» и «Буду просить я милости от всея силы и крепости».
В тихое озеро впадает река скорби, и эта юная душа плачет за весь мир и молит Бога о милости как старшего и сильного. Душа еще во многом бессловесна, и потому гораздо больше в этих песнях передается напрямую мелодией и голосом. В этом значительная часть их очарования, и здесь проявляется замечательное мастерство исполнителей. В третьей, необычайно красивой, песне введено еще глухое сопровождение барабанами — как бы на заднем плане, которое неясно предупреждает о том, что должно произойти дальше. Но еще не в следующей песне.
Стихают пронзительные мелодии этих песен, и вслед за ними раздаются негромкие необычные звуки, имитирующие звучание индийских инструментов. В этот момент вместе с гимном Стотрам как бы раздается голос другой, индийской метакультуры, напоминающий о том, что из реки скорби непросто выбраться с помощью одной только милости божьей. Милость эта облегчает страдание и укрепляет душу, но следующий шаг к Богу душа должна сделать сама.
Стотрам (или стотра) — это популярный жанр индийского духовного песнопения. И стотрамов множество. Обычно стотрам представляет собой восхваление определенного божества или каких-то божественных качеств. Вот как, например, начинается знаменитый стотрам — восхваление Шивы, написанный по преданию одним из небесных музыкантов — гандхарвов. «Преклоняюсь перед лотосными стопами Господа, (который избавляет от) препятствий (и) вызывает разрушение (всех) горестей, слонолицего сына Умы, супруги Шивы, которому служат армии духов и привидений (Шивы), и т. д. и который очаровательно вкушает дикие яблоки и розовые яблоки…». Однако стотрам, исполняемый Ольгой Арефьевой, не имеет с подобной цветистостью ничего общего. Фактически она заново пересказывает выбранный ею гораздо более строгий гимн, предельно заостряя его смысл, указывающий на один из центральных способов постижения единого бога. Постижение путем отделения Его от всего, чем Он не является. «Не это, не это, не это….», как написано еще в Упанишадах.
Прежде всего это НЕпроявленный мир с его атрибутами:
— «Ни власти, ни царства, Ни яды, ни яства, …, Ни корни, ни древа, Ни чресла, ни чрева…».
Но это и НЕ небо, рай или ад
— «Ни песни гандхарвов, Ни пляски апсары, …, Ни боги ни йоги, …, Ни рай, ни сансара, ни ад, ни нирвана…»
и даже Не верховные божества индуистского пантеона:
— «Ни Брахма, ни Вишну, Ни Шива, ни Кришна, Ни Сурья, ни Рама, Ни Сома, ни Яма».
Это — «Единственный Истинный Ты мой Желанный». Это — ни с чем не отождествимый Абсолют, Парабрахман Веданты, Шанкары и Рамануджи, Трансцендентный Бог апофатического христианского богословия, истинное познание которого, согласно Дионисию Ареопагиту и Григорию Паламе, включает «путь отрицаний» или «познание Бога через незнание». И только Он может быть предельной целью постижения согласно этому гимну.
Но на пути к постижению Бога стоит смертный грех. И следующие песни именно об этом — о смерти, греховности, страшном суде, аде и мольбе о спасении. Первая песня этого «цикла» начинается словами «Отжил я свой век, да не так, как человек». И отсюда дорога ведет в монастырь — «Пойду в монастырь, там и буду я жить… Кабы Бог простил, что я в свете согрешил!». Душа надеется на прощение, но впереди — Страшный суд — «Страшный суд придет, ответ всем будет…». И острое чувство бренности и хрупкости земной жизни не оставляет душу — «С другом я вчера сидел, ныне — смерти зрю предел…», и потом снова в следующей песне — «Он и ел, он и пил, и с друзьями говорил, Поутру он, человече, переставился». А потом приходит и сам страшный суд:
Весь я в пламени стою,
Песнь плачевну вопию,
О, горе мне, великоё…
Я вовеки не сгорю,
Бога свята не узрю,
О, горе мне, великоё!
В каком-то смысле эти три песни составляют в альбоме единое художественное целое, хотя исполняются они по разному. «Отжил я свой век» поется строго, а капелла, в то время как в песне «С другом я вчера сидел» важную роль играет поддерживающая ритмическая аранжировка, которая помогает переносить смертную тоску и дает какую-то надежду на лучшее. Третья песня «Человек отживет» начинается в атмосфере легких блуждающих звуков, которые постепенно сменяются строгим ненавязчивым ритмом. Все это подчеркивает красоту самой песни, и в результате данная композиция оказывается одной из самых красивых в альбоме.
В этих зрелых песнях душа переживает свою жизнь драматично и глубоко, но при этом она еще во многом пассивна и иногда просто наблюдает за тем, что с ней происходит — «Человек отживет — как трава растет, Человеческой ум словно дым ветром несет». или «Плоть мою во гроб кладут, Душу же на суд ведут». Душа переполнена скорбью и тоской и перелом происходит только на четвертой песне: «Не унывай, душа моя», одно название которой говорит о многом. В этой песне уже не тоска, а просто печаль:
Не унывай, не унывай, душа моя,
Уповай, уповай на Господа!
Видишь, Господи, печаль мою,
…..
Я овца твоя заблудшая,
Твоего стада отставшая.
Заблудилася в суете мирской,
Сохрани меня от сапустота!
Сапустат меня улавливает,
На худые дела подбивает,
Наставь меня на путь твою
Здесь душа «заблудшая» начинает активно бороться и просит помощи и наставления у Бога именно в этом. И в следующем удивительном гимне «Агне Парфене» эта помощь действительно приходит, хотя чувствуется она уже в мажорной аранжировке самой песни «Не унывай душа».
Гимн Агни Парфене проливается как бальзам на душу. В нем содержится мощная вертикальная составляющая, которая как бы приподнимает слушателя, отрывает от земли и уносит наверх. На первый взгляд этот гимн звучит достаточно традиционно и неискушенно, однако простота его кажущаяся. Мне субъективно слышатся в нем не только отголоски русского партесного концерта 18 века, т. е. Бортнянского и особенно Березовского, но и хоров северного возрождения, включая некоторые произведения Орландо ди Лассо. Из-за этих особенностей Агни Парфене нелегко исполнять небольшим составом, и здесь Ольга Арефьева, Наталия Жеренкова и Елена Калагина демонстрируют высокое мастерство.
Следующая песня «Безталаночка», отделяющая Агни Парфене от заключительной песни «Смерти нет», играет роль как бы небольшого интермеццо. Из всех песен, включенных в альбом, она, пожалуй, наиболее светская, и в ней слышится голос особой, индивидуальной, ни на кого не похожей души. И ей самой невдомек, что может произойти в следующую минуту. Но когда эта песня кончается, неожиданно снова раздаются звуки «индийских инструментов», возвращая нас к гимну Стотрам. А затем с неподдельным драматизмом звучит последняя песня «Смерти нет».
Смени мне кровь, замени мою память,
Дай мне другое лицо,
Я буду смотреть чужими глазами
На то, что начнётся вслед за концом.
…..
Смерти нет,
Смерти нет конца.
Неба нет,
Неба не было и нет.
Небу не было и нет начала и конца…
Произошел взрыв, душа пробудилась в новом огромном мире, где уже нет смерти, по крайней мере, в обычном ее понимании. Душа стала взрослой. Раскрылась роза сердца и дух. На ней уже другие одежды, у нее другое лицо и по ее жилам течет преображенная кровь. И снова вспоминаются Упанишады — «Тот, кто в сердце, и Тот, кто в Солнце — это Единый. Кто знает это, идет по направлению к Единому.» Но это только начало трудного пути. Потому что теперь душа сама за себя отвечает и должна двигаться дальше и разбираться в окружающих мирах во многом самостоятельно. А вокруг сплошные загадки, так как многие привычные представления неприменимы.
Я прячусь в реку, чтоб не промокнуть,
Я целую тебя лишь во сне.
Это значит, измена, это значит, изнанка —
Жизнь, сшитая швами вовне.
Это монета орлом вовнутрь,
Это деревья, растущие вниз,…
А Смерть и Небо одновременно существуют и не существуют, амплитуда движения маятника — от бездны до горних высот
Чётки под чётным столбом у болота,
Где золото Слова на все времена,
Где оборотень на обороте тени
Около колоколов без дна.
И снова и снова повторяется припев — «Смерти нет, смерти нет конца…».
Важно отметить, что это очень ранняя песня Ольги Арефьевой, написанная много лет назад. И выбор этой песни тоже не случаен. Ольга уже давно вышла из того состояния первоначального прорыва и смятения. А следующий уровень — это бескорыстное служение с полным сохранением индивидуальности. Как у «Прекрасной Дамы». Но песня об этом пока еще не написана. Или мы ее еще не услышали. Все впереди…
Михаил Сагитори
30 января 2018