Завтра. Рецензия на «Джейн»

Рецензия Андрея Смирнова на альбом «Джейн» на сайте газеты «Завтра» 28 июля 2016

…страшные маски, бурные страсти, вдохновенный сарказм, честные вульгаризмы, чёрный юмор. Ибо в мире глобальной пародии только в кабаре и может жить нечто взаправдашнее.

Если кабаре во второй половине ХIХ века были убежищем для шансонье, то вполне возможно, что Кабаре-Ковчег — это пространство свободы и цельности, вне границ причины и следствия, будничного и праздничного, духовного и материального. Отсюда все эти страшные маски, бурные страсти, вдохновенный сарказм, честные вульгаризмы, чёрный юмор. Ибо в мире глобальной пародии только в кабаре и может жить нечто взаправдашнее.

Ольга АРЕФЬЕВА и КАБАРЕ-КОВЧЕГ. «Джейн» («Отделение Выход»).

Моё лицо на самом деле — грим,
Я нарисую маску человека,
Вне сцены я никто, прохожий, некто,
Пятно в толпе, невзрачный пилигрим.
А кто я сам? Паяц, мудрец и лжец,
Эссенция страстей и горя опыт.
Я прожил много жизней, чтобы хлопать
В финале вы могли, итак, конец!

После заметного прошлогоднего альбома «Время назад» от электрического «Ковчег», Ольга Арефьева и соратники сыграли в кабаре. Хотя впервые программа «Кабаре-Ковчег» была представлена ещё три года назад. И истоки её лежали ещё в проектах середины двухтысячных — «Шансон-» и «Рояль-» — «ковчегах». «Джейн» — это чёртова дюжина разножанровых композиций, есть и блюз, и регги, и шансон, и авторская художественная песня. По форме всё очень разное, но это тот случай, когда «Ковчег» ориентирован на оригинальное определение формы как «качественного содержания», а вовсе не набора внешних факторов.

«Все герои этого падшего и блестящего мира слеплены из фантазии автора, и немудрено им было позаимствовать — кому походку, кому костюмчик или форму носа у своего демиурга», — выдаёт пресс-релиз. Романтическое название альбома разом отсылает к «роллингам», английской истории и Тарзану. Но Арефьева, разумеется, выстраивает свою комедийно-трагедийную историю. Это своеобразная «прогулка по беспутному кварталу», если вспомнить знаменитый фильм с Капучине. Это и парижский Cabaret de l’Enfer, и блоковский «Балаганчик», но сок тут вовсе не клюквенный. Есть неожиданные, пусть и контекстные скабрёзности, которые как-то не вяжутся с привычным сильным, но изящным образом Арефьевой.

А вот «Хучи-кучи гёрл» — если не считать опытов Чигракова, выражение hoochie coochie man известно по знаменитой песне Вилли Диксона. Но изначально hoochie coochie — это женский танец, который в Штаты из Европы завезли цыгане. Кстати, в этой песне, да ещё в композиции «Бельё» Арефьева играет от женского лица, во всех остальных номерах «я» главного героя — мужское. Забавно, странно, удивительно.

Герои пластинки пугающи и привлекательны в своём неистовом обаянии. «Женщина с синей рукой», «Койот». Вот «Клоун зло» — а может ли быть иной? Е.В.Головин утверждал, что фигура клоуна появилась в английских цирках после казни короля Карла I, на радость толпе сей персонаж пародировал убитого монарха.

В «соавторах» альбома Курт Вайль и Бертольд Брехт — к легендарной «Алабаме» Арефьева изготовила текст, не исключаю, что повлияла версия Далиды. «Песня на похоронах» — по мотивам новоорлеанской народной похоронной музыки рубежа XIX-XX вв. Вообще кабаре плотно ассоциируется с Европой, а пластинка наполнена звуками и мотивами Нового Света.

Жизнь как утрата и смерть, как главный игрок на арене судьбы, схватка с которым неизбежна, обречена, но не является финальной точкой человеческих воплощений. Если кабаре во второй половине ХIХ века были убежищем для шансонье, то вполне возможно, что Кабаре-Ковчег — это пространство свободы и цельности, вне границ причины и следствия, будничного и праздничного, духовного и материального. Отсюда все эти страшные маски, бурные страсти, вдохновенный сарказм, честные вульгаризмы, чёрный юмор. Ибо в мире глобальной пародии только в кабаре и может жить нечто взаправдашнее.

Андрей Смирнов
28 июля 2016