Интервью для журнала «Досуг&Развлечения». 17-27 февраля 2005 г.
…У нас был уже один предварительный показ, люди выходили очень тихие, потом говорили, что они потрясены и ошеломлены. Удивительным образом проняло каждого, хотя я знаю, что это представление не для всех. Это зрелище для подготовленных людей.
Ольга Арефьева пишет стихи и музыку, поёт, танцует, фотографирует, а теперь ещё и играет в спектакле перформанс-группы O.V.O. «Калимба». Действо развернётся под сводчатым кирпичным потолком клуба «Арт’эриа», напоминающего то ли храм, то ли замок, что само по себе обещает нечто мистическое.
Ольга Арефьева: Спектакль — это я
Полный вариант интервью
— Под загадочным словом «калимба» скрывается африканский музыкальный инструмент. Он используется в обрядах?
— Не знаю как насчёт обрядов, он просто используется в музыке. Вообще, калимба это маленький народный инструментик, первоначально сделанный из тыквы. У нас это символический предмет, который в центральный момент спектакля передается человеку некой нечеловеческой сущностью, и он вдруг начинает жить другую жизнь. Я думала об этом слове. Есть такое слово «лимб»: это промежуточное состояние между этим миром и миром смерти. Есть богиня Кали. Есть русская песня «у голымбы ни кола и ни двора».
— Слово «калимба» кажется сказочным…
— Эта сказка, скорее, для взрослых.
— На что же тогда будет похож спектакль? Или не похож ни на что?
— Это мир без слов. Может быть, похоже на то, как в пустыне стоят пирамиды и сфинксы. Может быть, похоже на динамику человеческого тела.
— Что вас привлекает в театре?
— Во мне есть энергия, которую мне хотелось реализовать. Точно так же, как во мне присутствуют другие токи, я их давно успешно воплощаю. Но эта энергия появилась недавно, она более тонкая, более изысканная и более зрелая.
— Вы участвуете в создании того, что будет происходить на сцене?
— У нас это коллективно. Я тут не единственный и, пожалуй, не главный человек. Есть другие люди, такие как Миша Худорожков — человек, который придумывает.
— Перформанс-группа O.V.O. — это что и кто?
— «Оvo» — это латинский корень, который обозначает яйцо. Образ яйца для нас оказался базовым. Состояние вылупления из яйца. Кроме того — это аббревиатура. А мы — это люди, которые делают этот спектакль, нас немного, всего несколько человек, плюс те, кто помогает со светом, со звуком, реквизитом.
— Ваш образ в спектакле — это метаморфоза, какое-то перевоплощение?
— Рассказывать, что я выйду в такой-то момент в таком-то платье или без оного и что-то сделаю или чего-то не сделаю, просто бессмысленно. Весь спектакль — это я в каком-то смысле. Мне кажется, что остальные участники представления могут сказать то же самое. Я могу вообще не выходить на сцену, для меня всё уже есть. То, сколько я вложила в спектакль, и сколько он мне отдал — для меня событие жизни. Я столько всего пережила через это, сколько другим способом бы не пришло.
— А зачем это?
— Всегда находишь то, что ты не можешь сделать или что делаешь гораздо хуже других. Например, когда я начинала танцевать, я с этим столкнулась. Я великая певица: овации, восхищенные глаза, любовные письма… а тут я стою в последнем ряду и делаю всё хуже всех. Со временем я стала танцевать лучше, и всё равно есть вещи, которые я делать только учусь. Это как-то помогает держаться на земле.
— Ваши концерты становятся всё более театрализованными: появляются костюмы, реквизит, эффекты. Не хватает стихов и музыки, чтобы выразить себя?
— Ты делаешь ТО, потому что не можешь ЭТО? А если я хочу и ТО и ЭТО? Это естественный, живой процесс, я хочу сразу многое. Высший пилотаж — это вообще ничего не делать: выйти на сцену, молча стоять — но так, что зрители рыдают. Может быть, когда-нибудь я это сделаю, а, может быть, никогда не сделает никто. Это работа с энергией: используешь ты какие-то предметы как волшебную палочку, или не используешь. Кто-то скажет: «Сидела бы на сцене всю жизнь неподвижно, а она на ходулях и в гамаке, какие-то люди свешиваются с потолка, зачем это? Дождь какой-то льют, с огнём балуются, в воду ныряют — это же всё какая-то ерунда». Для нас это не ерунда, для нас это потрясающая игрушка.
— Говорят, когда вас узнают на улице и спрашивают: «Вы Ольга Арефьева?», вы отвечаете, что нет. Так не хочется в жизни играть роль известной певицы Ольги Арефьевой?
— Люди подходят уже со своим бронзовым образом. И я должна играть по правилам их игры: встать в красивую позу, произнести слова какие-то милостивые, дать автограф, сфотографироваться с ними. Я этого делать не хочу. Это фальшь. Хотя иногда было бы проще дать автограф, чем объяснить, почему я этого не делаю, но я выбираю второе. Это моя свобода.
— В вашем тренинге «Человеческая комедия» среди множества вещей, которыми вы занимаетесь, есть актёрское мастерство. Это умение притворяться?
— Мы там делаем много разных вещей: то, что я усвоила и чему сама ещё учусь. И всё сводятся к одному: увидеть ту клетку, которую человек сам себе выстраивает. Люди постоянно ходят и играют роли, которым их научили: веди себя прилично, сиди с прямой спиной, поправляй глазки, губки…
— А вы свободны от этого?
— Нет, конечно. Но актёр или любой человек, который интересуется изнанкой вещей, коллекционирует маски. Он может в любой момент вызвать в себе воспоминания о какой-то из них, понимая, что на нём уже и так много личин. Таким образом, ты встречаешься сам с собой. Смотришь: какая на мне маска? — как бы её скинуть? — а это труднее всего.
— С какими ощущениями зритель уйдёт со спектакля «Калимба»?
— У нас был уже один предварительный показ, люди выходили очень тихие, потом говорили, что они потрясены и ошеломлены. Удивительным образом проняло каждого, хотя я знаю, что это представление не для всех. Это зрелище для подготовленных людей.
Александра Жерядина