Интервью газете «Столица С» (Саранск). 9 октября 2012 г.
…Мы все — клетки некоего единого мирового человека. Опыт органов одного тела может быть противоречиво разным, поэтому трудно и бессмысленно судить от лица печени или подошвы о происходящем в целом. Подошва будет кричать, что ей больно, ноги — что им трудно, а голова — что она мёрзнет. Но в этот момент человек поднимается в гору, идёт вверх.
Певица Ольга Арефьева о грядущем концерте, внешнем шуме и активности мыслей
Впервые в Саранске выступит Ольга Арефьева со своим достославным «Ковчегом». Этой группе подвластны все музыкальные стили великих и малых народов мира — от блюза до реггей, от кабаре до фолка, от рока в чистом виде до почти эстрадной песни. Концерт состоится 15 октября в ДКИ МГУ. «Всё, что мы делаем на сцене, приносит нам самим радость, — говорит певица. — Надеюсь, зрители её с нами разделят». Накануне скорого визита Ольга Арефьева ответила на вопросы Вячеслава Новикова.
В поэзии и монашестве много общего
— Ольга Викторовна, расскажите немного о свежем альбоме «Хвоин», который вы представите в октябре. На кого ваш «Хвоин» идёт «хвойной»? И услышим ли мы новые песни в Саранске?
— Фронт «войны» — каждый человек. Граница между светом и тьмой проходит по нам. Альбомом пока рано хвастать, работа ещё ведётся. Каждый диск для нашей группы — как ребёнок для семьи. Нельзя дать однозначного ответа, кто более любимый, и каким кто вырастет. У каждого слушателя, думаю, будут свои ощущения. В Саранск мы приедем с электрическим составом «Ковчега». Сыграем, конечно, ряд песен «Хвоина», но не только их. Электрическая программа у нас обычно бывает веселой, драйвовой и мощной.
— У вас был альбом из реггейских песен. Почему так получается, что при всей нашей любви к музыке реггей, есть лишь две толковых группы, играющие в этом стиле — «Комитет охраны тепла» и «Джа дивижн»?
— Наверное, так захотел Джа. Для кого-то стиль реггей является культовым, а для кого-то — один из бесчисленных способов играть музыку. Кто-то молится на реггей, а кто-то нет. Цепляться за внешнюю форму — значит отвлекаться от более важного. Форма может быть любая, важно другое — здорово получилось или туфта. И какое там содержание… Особенно имею в виду ту часть содержания, которую невозможно пересказать словами.
— Как вы пришли к сочинению содержательных одностиший?
— Одностишия получаются сами собой, безо всяких усилий. К ним приходить не надо.
— Японские трёхстишия, как правило — это лирика и философия, а одностишия — в первую очередь юмор. Так ли это?
— Одностишия — это парадокс, противоречие внутри маленькой формы. Когда предложение состоит всего из нескольких слов, то особенно заметно, если они противоречат друг другу. Из алогичности возникает похожесть на нашу живую и довольно дзенскую жизнь, в которой многое очень смешно на самом-то деле. «Я не сдурела, я вообще такая!», «Уж если изменять — так сразу многим!», «Куда ты наливаешь — это бонги!»
— Почему так мало женщин творят в живописи, литературе, музыке? Их много лишь в жанрах «глубоко поверхностных»…
— Глубоко или поверхностно — это субъективные оценки. Кто-то, напротив, скажет, что женщинам подвластны более тонкие и глубокие вещи — интуитивные, мистические. И это вполне правдоподобно, хотя тоже субъективно. Я считаю, что разница между мужчиной и женщиной существует, в основном, когда общается тело с телом. А когда — душа с душой, то мужчины от женщин абсолютно не отличаются. Все люди сшиты из материала разной степени грубости. В грубом мы сшиты по разной выкройке, а в тонком — зависит от личного развития.
— Сложно ли вам управлять коллективом мужчин?
— Честно говоря, я не любитель командовать. Все сами знают, что нужно. В глобальных вещах — как будем жить и что делать — советуемся вместе, выслушиваем все мнения. А в локальных — каждый делает то, что у него лучше получается. Каждый отвечает и за свой инструмент, и за общее звучание. У меня получается писать и петь песни. Я придумываю сценические номера, составляю программы и концепции. Аранжировки создаём коллективно, а оргвопросы решает директор.
— Поэты в России делаются всё больше и больше, чем поэты. Андрей Макаревич пишет письма и сатирические частушки, а лидер группы «Tequilajazzz» Евгений Фёдоров вовсе решил эмигрировать в Тбилиси. Имеете ли вы активную гражданскую позицию?
— Я активна, но не таким образом, чтобы писать частушки или эмигрировать. Активность осуществляется на уровне мыслей. Всё, что происходит, берёт начало в головах. Кто о чём думает, тот такую реальность и творит. Люди сочиняют свой мир, а потом в него верят. Однако гораздо чаще они спят с открытыми глазами, и вяло принимают на веру тот мир, который им подсовывают. А в нём частокол дутых догм, фальшивых истин и надуманных правил. Творящая сила одного незаснувшего может быть влиятельнее тысяч анабиозных автоматов, выполняющих чужие нелепые команды. Если кто-то имеет силу не заснуть или хотя бы просыпаться время от времени, он творит мир, пока остальные спят. Задумайтесь — сколько людей принимают собственные решения, а сколько повторяют чужие установки и усиливают чужие эмоции. Сколько людей думают сами, а сколько — марионетки манипуляций, репродукторы чужих передач.
— Известно, что в юности вы бывали в монастырях. А не хочется ли сейчас уйти от этого мира?
— Человеку, который живёт в своей голове, совершенно всё равно, где находиться. Внешние события — только повод для размышлений. Можно поехать куда угодно, но голову всегда везёшь с собой. Поэзия и монашеская жизнь имеют удивительно много общего, поэтому монастырь можно устроить у себя в голове.
— А какая ситуация сегодня в миру — отвернулся от нас Господь или не оставил своей милостью?
— Я не мыслю такими категориями, поэтому мне очень сложно составить высказывание из предложенных вами кубиков. Я вижу вещи совершенно иначе. Вижу наши пути более тонкими. Обилие внешнего шума, суеты и скандальной ерунды — это всего лишь пена. Человечество растёт, увеличивает свой опыт. Мы все — клетки некоего единого мирового человека. Опыт органов одного тела может быть противоречиво разным, поэтому трудно и бессмысленно судить от лица печени или подошвы о происходящем в целом. Подошва будет кричать, что ей больно, ноги — что им трудно, а голова — что она мёрзнет. Но в этот момент человек поднимается в гору, идёт вверх.
Вячеслав Новиков