Молодёжный курьер. «Ольга Арефьева: «Я не певица…»

Репортаж Т. Синицкой о концерте Ольги Арефьевой и «Ковчега» в Чебоксарах 13 августа 2003. «Ольга Арефьева: «Я не певица…»

…Героически встала на стул, чтобы её было видно не только последним рядам, но и зрителям на втором этаже.

Дата: 20 августа 2003
Автор: Татьяна Синицкая
Источник публикации: «Молодёжный курьер»

На этот раз на вокзале был не просто хороший концерт хороших музыкантов — здесь было откровение под названием «Ольга Арефьева».

Она похожа на девчонку: волосы заплетены в три косички, хрупкая, и гитара кажется слишком большой для тонких рук. Героически встала на стул, чтоб ее было видно не только последним рядам, но и зрителям на втором этаже. И вот ее голос плывет над залом — глубокий, волнующий, и мы заворожены этими странными красивыми песнями-балладами:

Я не певица — слышишь, видишь ли,
Я всего лишь пою тебе правду…

«Поймать» ее на радиоволне или увидеть по телевидению — большая удача: Арефьеву редко ставят в эфире (за исключением «Нашего радио»), и тусовки она не любит; найти диски ее группы «Ковчег» можно только на московской «Горбушке»-так что, всем, пришедшим в прошлую среду на вокзал, здорово повезло.

Народу собралось больше чем когда бы то ни было — только пригласительных было роздано полтыщи. «С публикой общаюсь, как с одним человеком», — сказала Ольга перед концертом. Она успела немножко посмотреть Чебоксары:

«Город у вас милый, зелёный, человеколюбивый. Москва, например, циклопический мегаполис, рассчитанный на машины, и если идёшь пешком, чувствуешь себя неуютно. А тут мы очень хорошо прошлись, в кафе посидели…»

То, что она поёт, — это не рок. И не джаз. И не фолк. И даже не авторская песня. Это причудливая смесь всех стилей, с привкусом блюза и молодой Аллы Пугачевой («Пугачева в детстве была моей любимой певицей, такое не забывается. Не стесняюсь признаться, что не Джаннис Джоплин меня создала, а именно Пугачева»). Главное в Арефьевой — искренность, полная отдача песне и зрителю. Не случайно ей требуется несколько дней, чтобы прийти в себя после очередного концерта. И зрители, чувствуя эту открытость, ловили каждый звук, затаив дыхание…

Куколка, куколка станет бабочкой,
Девочка, девочка станет женщиной,
Что же ты, что же ты, моя лапочка,
Всё будет так, как оно обещано.

Белое платье, белое,
Белые туфли, белые,
Марш Мендельсона и фата,
Если того хотела ты.

«Это моя любимая песня, -сказала Ольга. — Странно, что у вас её никто не знает…» Народ знал две ее песни: «На хрена нам война» (смертельно надоевшую самой Арефьевой) и «Дорогу в рай». Ольга честно исполнила их в конце второго отделения, в течение которого стояла на стуле уже не в косичках, а в национальной чувашской шапочке: «Вот, купила сегодня у вас в городе, не знаю, как называется…» («Хуш-пу!» — кричали из зала.) «Как? Нет, там какое-то хорошее слово было. Надо было записать: хочу знать, что у меня на голове».

Она не любит русский рок: «Эта застарелая привычка к протесту: «Кругом говно, и все козлы», и соло на гитаре… Я выступала на рок-фестивале «Нашествие», и буквально единицы таких музыкантов, которых хочется слушать более пяти минут. И в основном это наши «старички».

А ещё она мечтает написать книгу: «Моему другу-художнику приснилась моя книга. Называется «Евфросинья», вышла в серии «Женский почерк». И он даже рассказал мне первую страницу. Может быть, когда-нибудь такая книга будет написана…»

Два часа концерта пролетели на одном дыхании. Темнело небо над стеклянной крышей вокзала, проносились над куполом птицы. Мы расходились в упоении, накупив кассет и взяв автографы. Ночью, проснувшись от шума дождя, я смотрела в темное окно, а в ушах звучало: «Так видят сон про дорогу в рай, успевая проснуться за миг до беды…»