Интервью для газеты «Антенна» (Воронеж). 10 сентября 2003 г.
…Если человек делает искренне даже глупость — это достойный уважения поступок. Не нужно казаться умнее, чем ты есть, глупее, чем ты есть. Надо быть самим собой и вкладывать правдивую энергию в свои действия.
10 сентября в пабе «Сто ручьёв» собрались «восторженные интеллектуалы». Именно так выглядит публика Ольги Арефьевой по её собственному выражению. Побывав на концерте певицы, корреспонденты «Антенны» поняли, что музыка не для всех собирает вокруг себя многих. Не случайно на концерт Арефьевой в Воронеже приехали люди из других городов.
На интервью Ольга Арефьева согласилась достаточно легко. Но певица поставила несколько странное условие: никакого фотографа и только один журналист.
Это как вдох и выдох
— Почему такое странное правило: общаться только наедине с человеком?
— Помните мультфильм «Маугли», где Балу сказал про бандерлогов: «Как только они меня не разорвали на сотню маленьких медвежат»? Нельзя общаться одновременно с несколькими движущимися объектами. Когда я на сцене, я разговариваю с публикой, как с одним человеком — только так происходит нормальный обмен мыслями. А когда тебя рвут на части, и разговор получается неискренний, и физически это тяжело. Я не люблю стоять на трибуне и вещать, общение — гораздо более интимный процесс.
— Ваше творчество сейчас настолько многогранно, что допустить некоторую интимность в общении со зрителем крайне сложно. Ваши проекты — это и «Акустик — Ковчег», и «Регги -Ковчег», и «Рояль — Ковчег», и «Шансон — Ковчег»… Неужели все эти вещи могут совмещаться в одном человеке?
— Это происходит оттого, что меня очень много. И я хочу проявить свои разные стороны.
— Многие могут сказать: «Шансон и Арефьева несовместимы!».
— «Шансон Ковчег» — это новый проект, кстати, мой любимый. Это театр одного актёра, галерея образов. Я пою любовные, плясовые, сиротские песни, свадебные, похоронные… К сожалению, слово «шансон», которое стало ругательным. Этим французским словом себя гордо именуют исполнители блатняка. Ну, ничего: когда-то и гитара символизировала пошлость и мещанство.
— Что для вас сейчас пошлость в музыке?
— Пошлость — это фальшь. Если человек делает искренне даже глупость — это достойный уважения поступок. Не нужно казаться умнее, чем ты есть, глупее, чем ты есть. Надо быть самим собой и вкладывать правдивую энергию в свои действия.
— На нашей эстраде есть примеры пошлых музыкантов?
— Я не смотрю телевизор, не слушаю радио, не читаю газет, чего и всем желаю. Поэтому я не могу сказать ничего по поводу современной эстрады.
— А что же вы делаете в свободное время?
— Я посвящаю его разным хобби. И чтению книг, в том числе эзотерических.
— Эзотерика — чума двадцатого века?
— Но это реальность. Мы просто не видим многие вещи, говорящие о подоплеке внутренней жизни человека, взаимоотношении людей. Путь человеческой души — вот главное, над чем я размышляю сейчас.
— Душа для вас бессмертна?
— У человеческой жизни нет конца. Душа всегда находится в пути. Я очень много думаю о жизни и рассказываю людям. Но не в виде рассуждений, а в виде произведений искусства.
— Большую часть песен вы написали сами. Вы считаете себя поэтессой?
— Знаете анекдот: «Вы что, сумасшедший? Да. У меня и справочка имеется». У меня тоже справочка есть: я получила литературную премию журнала «Знамя» за свои стихи. Но я не называю себя поэтом, мало того, я даже певицей себя не называю. Всё, что я делаю — это путь моего духа, разные способы постижения непознаваемого.
— Скажите, а ваше появление на «Рождественских встречах» Аллы Пугачёвой — тоже одно из проявлений вашего духа?
— Почему-то сейчас люди не помнят, какой огромный талант проявлялся в той, прежней Алле Пугачёвой. Молодое поколение ассоциирует Пугачёву с «Мадам Брошкиной». Я услышала её песни, когда училась в первом классе. В то время через неё шла энергия божественного. Именно Пугачёва познакомила меня с высшими проявлениями искусства. Она разбудила во мне тягу к творчеству, за это я ей навсегда благодарна. Когда она меня пригласила на «Рождественские встречи», я решила, что пришёл момент выразить ей эту благодарность. Пугачёва каждый раз собирает вокруг себя компанию молодых и сверкающих, чтобы быть звездой в их обрамлении. В следующий раз, она пригласит уже других людей. Зато таких как я нечасто показывают по центральному каналу. Так что всё честно.
— С другими звёздами поп-сцены вы не пересекаетесь?
— Мы живём в абсолютно разных мирах. Мы не можем встретиться в принципе. Могу назвать только Льва Лещенко, который был моим педагогом при заочном обучении в Гнесинке. Мы с ним по два раза в год встречались на сессиях. Впечатление о нём осталось, как об очень интеллигентном, живом, сердечном, надёжном человеке.
— Ваша личная жизнь никогда не была доступна прессе. Почему?
— Просто я не люблю делать мыльные оперы из своей жизни. Что-то должно быть в человеке интимное. Могу сказать лишь одно: ничего особенного в моей личной жизни нет. Я не влюбчивый человек, в моей биографии нет страстных историй, которые могут удивить ваших читателей. Есть конечно поклонники, но они любят именно образ, который я создала. Я, настоящий человек из плоти и крови, стараюсь объяснять уж слишком восторженным влюблённым, что во мне нет ничего необычного. Я не очень молодая, не очень красивая женщина с не самым лёгким характером. Вообще, человек я угрюмый, нелюдимый и не умеющий за себя постоять. В большом коллективе я сразу теряюсь. Не будь я известной, я была бы очень одинока среди людей. Сейчас у меня очень узкий круг близких, способных меня терпеть.
— Вы как-то сказали «Я хочу жить нормальной жизнью, сцена меня высасывает». Уже накопилась усталость?
— Гулять, читать книги, спать, есть, смотреть фильмы — вот нормальная человеческая жизнь, которую я обожаю. Сцена действительно высасывает из меня энергию, но я нуждаюсь в этом. Это как вдох и выдох: на концерте я отдаю накопившуюся энергию людям, это приносит мне наслаждение. Но после нужно отдохнуть, чтобы зарядиться снова. Если у меня не будет такого отдыха, будет худо всем: и я буду больная и разбитая, и зрители не получат удовольствия.
— Вы провинциалка, которой удалось покорить столицу. Как складываются отношения с Москвой сейчас?
— Москва — это город, который дал мне всё, что я хотела. До тех пор, пока я не оказалась в столице, я была очень несчастна, безумно одинока и невостребованна. Представьте: я родилась в городе Верхняя Салда (это на Урале), где я не могла общаться на своём уровне ни с кем, кроме моих родителей. Но что такое родители? Это проблемы на уровне поела ли я, тепло ли оделась. Меня сжигала тоска по предначертанному мне неведомому. Немножко получше стало, когда я переехала в Свердловск, но и там было тоскливо. Москва дала мне друзей, любовь и творчество. Но я не провинциалка, я никогда не была ей. Я как раз тот самый гадкий утёнок, который оказался прекрасен, лишь попав в свою стаю.
— Это правда, что в Свердловске вы преподавали аэробику?
— Во времена перестройки было очень модно заниматься аэробикой. Моя подруга в Свердловске была инструктором. Как-то раз она уезжала по делам в другой город и попросила меня её заменить. Я заменила, и мне очень понравилось. Получилось так, что подруга не смогла больше работать и оставила мне группу. Дальше моя аэробическая карьера привела к тому, что мне дали общежитие от ДК строителей, даже поставили в очередь на квартиру. Преподавание аэробики очень похоже на работу на сцене — ты находишься перед залом, звучит музыка, ты эмоционально проводишь людей через завязку, развитие, кульминацию, расслабление. Но всё равно физкультура — не моё призвание, поэтому её легко было бросить, уезжая в Москву. Кстати, после этого опыта я поняла, что могла бы стать хорошим преподавателем.
Анастасия Валагина