Перед гастролью проекта «Триптиц» состоялся интересный разговор Ольги Арефьевой с петрозаводским деятелем культуры, йогом, режиссером, видеографом и оператором биоскафандра типа «человек» Алексеем Бабенко.
Главная наша проблема на планете — мы сами. Понятно, есть метеориты, вулканы, естественные природные явления. С ними мы ничего поделать не можем. Но то, что делают люди, — ужасно и самоубийственно. Люди подавляют и истязают все другие формы жизни — растения, камни, животных. Я не оговорилась — камни тоже живые. В горах это особенно очевидно. Превращение планеты в мусорку меня очень волнует и тревожит.
Я люблю выдумку. И сколько я ни читала литературы серьёзной, любимыми у меня остаются сказки. Что-то не о нашем мире, а о воображаемых соседних. Для меня всегда было важным ощущение, что наша реальность, – не плоская и не однозначная…
Поляки нас встретили очень доброжелательно, простые жители заговаривали с нами, приглашали в дома, дарили продукты. Мне один сапожник дал выбрать любые босоножки из тех, что он шьет.
Я вовсе не считаю сиюминутное «здесь и сейчас» чем-то неважным. Наоборот, я всегда присматриваюсь к деталям, но другим немножко глазом, взглядом художника. За внешней оболочкой для меня лежит внутреннее содержание. Нас учили, что первична материя, а дух вторичен. А я всегда жила с обратной уверенностью, я считала, что дух первичен, а материя — это только проявление невидимого. И вся моя жизнь — это привычка вглядываться в механику того, какие там шестерёночки крутятся. Про это у меня много песен.
Песни похожи на живые организмы, и если не прирастает лапа к уху, значит дурак тот, кто её пристраивает. То есть не надо придумывать какие-то искусственные вещи, а нужно прочитать естественную динамику развития нематериального ядра, которое проявляешь. Когда живое внутри есть, то в общем-то проблем нет.
Любая новая сфера сначала немного пугает, но потом выясняется, что это не так страшно. Всё получается, когда есть настоящая мотивация. Это как пойти за хлебом, когда очень хочешь есть. Ты же не будешь думать о том, как сложно переставлять ноги и зачем это надо? Ты хочешь хлеба – и ноги тебя к нему несут.
…я создала гораздо больше песен, чем мы можем записать с группой. Не хочу сидеть на завалах недоделанного, как Кощей Бессмертный. И полуфабрикаты выпускать как попало не хочу. Если с «Ковчегом» у нас получается в среднем один студийный альбом в год, то, работая параллельно, я могу выпустить их больше. Когда я записываю песню, и она уходит жить своей жизнью – это прекрасное чувство. Долг отдан, сбрасываешь груз выполненных задач. И открывается простор для новых.
…Не надо ждать, на кого-то надеяться, не надо просить, платить деньги, тратить студийное время. Вся эта эпопея остается в стороне. Испытываешь упоение демиурга. Песни могут происходить здесь и сейчас, а не через десять лет. Это безумно круто. У этого способа есть и недостатки, но достоинства, по-моему, с лихвой перевешивают…
Результат – не стопочка дисков, которые я записала. Они нужны как передача людям, для них это тоже послание, возможный способ измениться. Но для меня результат – это то, какой я стала, что я могу, что я хочу делать дальше этими силами.
Мне кажется, произведения, которые попадают к нам в голову и сердце, уже остаются там навсегда. Они уже стали скелетом или кровеносной системой. Хочу или не хочу – это мой образный и знаковый ряд, он вплетается во всё, что я делаю.
Во всех возможностях существования есть достоинства, которыми невозможно поступиться ради других. В сольном выступлении есть возможность прямого диалога, эксперимента, очень проникновенного соединения с публикой и выхода на высокие, сильные энергии. А на больших концертах с полным «Ковчегом» есть масштаб, мощь, размах, возможность пережить космический полёт другого рода – через единение…
…В нашем мире не бывает одной только хорошей погоды и одних только весёлых песен. Всегда что-то возникает и всегда что-то исчезает. Мы идём по такой дорожке, которая впереди возникает, а сзади осыпается. Поэтому мы никак не можем избежать перемен.