Ох уж эта ваша Арефьева…
Когда я впервые пришёл на концерт Арефьевой в Москве, в 1999 году, в ЦДХ, выкупив бронь, пробравшись во время исполнения «Фуражечки» в зал в согнутом состоянии, чтобы не мешать людям смотреть на сцену, я был счастлив. Это была свершившаяся мечта, учитывая, что я не был на тот момент москвичом и то, что я слышал Арефьеву всего три раза: в Программе А (концерт «Регги ковчег»), в «До 16 и старше» («Магия чисел») и по радио Маяк («Картонное пальто»).
Перед концертом, когда я пытался перекупить чьи-то билеты, ещё не уверенный, что мне достанется невостребованная бронь, меня за мои нецеремонные поползновения одёрнула девушка, словами «Как вы себя ведёте, это же Арефьева». Я потом узнал, что эта была Умка, которая Броневичок. Тогда на меня это произвело сильное впечатление и с ощущением «это же Арефьева» я прожил несколько лет.
Все мои знакомые, благодаря мне, побывали на ежемесячных концертах Арефьевой в ЦДХ. Иногда меня бесили люди, которых концерт оставлял равнодушными. Однако, бывало, что даже совершенно оторванных от музыки в частности и от сколько-нибудь нематериальной жизни в целом, Арефьева пробирала до мурашек, о чём я впоследствии любил рассказывать, зазывая на концерт очередного знакомого.
Мне нравились все песни без разбора. Многие я знал наизусть, специально, конечно, не заучивая, просто они сами откладывались в голове после многократного прослушивания. Мне казалось, что если я скажу, что какая-то песня мне не нравится, я Арефьеву, а точнее, весь этот мир, который существует в ЦДХ, вне моей обычной жизни, я как будто предам.
Кстати, на концерты Арефьевой всегда ходили люди, юноши и девушки, которые жили той жизнью, которая мне была недоступна. Какой-то невероятно интересной и совершенно недоступной творческой жизнью, в которой необычно одеваются, разговаривают стихами и грустят рисуя. Я думал, что это студенты филологического факультета университета или театральных ВУЗов. То есть, люди совершенно из другого, противоположного моему, мира.
Потом, когда я повзрослел, очарование прошло и я стал называть этих людей «публика». А потом оказалось, что это «небыдло», спасибо лурку.
Ещё со временем стало как-то понятно, что не все песни Арефьевой мне нравятся. Что есть масса песен, которые написаны ей для неё самой, selfie-песни. «Я такая-то, я сякая-то, я так-то чувствую, я так-то переживаю». Подозреваю, что эта часть творчества попадает в часть публики женского пола до 30 лет, которые это «я» ассоциируют с собой, но не в меня.
Взрослого человека сложно заставить испытать сильное чувство. Не знаю, как его назвать. Просто сильное чувство, от которого дух захватывает и мурашки. Некоторые от музыки в принципе не испытывают таких чувств, никогда.
Когда-то давно это сильное чувство начиналось от предвкушения концерта, как перед важным футбольным матчем, радостное возбуждение, адреналин. Потом это стало появляться пореже. Потом, в рамках автоматического предохранителя под названием «не сотвори себе кумира» начала появляться ирония. Сначала публика «прояснилась», как говорил, кажется, Шариков, а может быть не говорил, но мог так говорить. Потом стало возможным и очень приятственным иронизировать по поводу некоторых песен.
Параллельно изменились внешние музыкальные пристрастия. Любимым стало радио «Эрмитаж». «Наше радио» стало вызывать рвотные позывы, «Максимум» зевоту. Остальные радиостанции слушать было невозможно и раньше.
И на фоне всего этого, на фоне перманентного отсутствия музыки, на фоне «слушать больше нечего», «музыка кончилась» и безуспешных попыток полюбить классику или free-джаз, я всё равно при каждом удобном случае, которых сейчас гораздо меньше, так как я переехал в Петербург, хожу на Арефьеву.
Удивительное дело — эта музыка, которая Арефьева, она по-прежнему прекрасна. Да, теперь меня из условно двадцати песен «цепляет» две-три, больше я не сектант, но покупая билеты на очередной концерт, я понимаю, что сильное чувство всё равно будет, что пой она казачьи, монашьи, дворовые или каких-то рок-музыкантов песни, забывай она слова, дребезжи она на каком-то странном блеятельном инструменте, всё равно на концерте случится то самое сильное чувство, которое захватывает так, что не знаю, что вообще. И некоторые песни станут моими любимыми навсегда. После каждого концерта такое происходит.