Я очень большое значение придаю случайностям. Ситуациям, когда что-то совпало, сложилось, удалось. Интуитивному ощущению, какой-то внутренней подсказке, что вот здесь и сейчас происходит все так, как должно — и не надо мешать. Случайное приглашение от еще более случайного знакомого. Цепочка совпадений и случайностей, освободившая субботний вечер. Случайно хорошо знакомое имя… этого оказалось достаточно, чтобы занять свое место в зрительном зале на новогоднем концерте Ольги Арефьевой. Первое знакомство с её личностью связано вовсе не с музыкой, а с уморительными одностишьями, которые куда как остроумнее и точнее, чем у Вишневского (чего стоит «Он любит борщ… Воспользуемся этим!», или «ах, Вы не спонсор!!!! Положите вилку!!!» или «Да, я талант, а что мне остается?» или… а, впрочем, что я вам рассказываю! Здесь много больше. Затем пришла её музыка. В частности, попавшая в самое сердце молитва-литания «Аллилуйя»
Сегодняшний концерт порадовал обретением еще одной «своей песни»: «Комедия дель арте». Как жаль, что новая песня еще не записана, как жаль, что пока я могу только вспоминать о ней, о тех образах, которые плыли перед глазами и еще не могу пережить все заново.
По словам моего сопровождающего, каждый концерт уникален. И я готова поверить ему на слово, потому что даже сегодня было исполнено несколько совершенно новых песен, работа над которыми еще даже и не закончена, но они готовы для первого прослушивания. Ольга – человек потрясающей энергетики. На первый взгляд она кажется несколько неуместной в нашем сером, промозглом, снежно-тусклом декабре, когда новогодние праздники навязчиво слепят фальшивым золотом, как румянами маскируя трупные пятна на теле большого города. Спешка, суета, деньги, телефонные звонки, дела – и среди всего этого несколько угловатая, растерянная фигура, выхваченная лучом прожектора. Она стоит на сцене, перед заполненным залом – перед темнотой, которая скрывается за слепящим белым или багровым светом. И так старательно пытается «соответствовать» серому, непривлекательному, неуютному миру, в котором почему-то оказалась. Чуть растрепанные, невнятные волосы, неопределенное платье, белая, с блестками тога-драпировка. Почти театр, еще не шоу. Но забывшись, запевшись, закружившись в собственной музыке, она привносит во внешний мир что-то свое, особое. Очень внутреннее.
Серое платье не наших дней, привет таинственного средневековья, старинный, почти антикварный ритм – она актриса, актриса площадей и замковых залов. Её занавес – тент фургона, её жизнь – дорога и песня. Её инструмент – бубен и голос. Как органичны в этом антураже худые руки, чуть запавшие глаза, естественная растрепанность прически, пластика перелетной птицы, туманные мотивы песен.
В канун рождества, сперва католического, было много «тематических» композиций – светлых и благостных. Были рождественские гимны, были колядки, почти не было надрыва и стона, хотя были невинные шалости. А на финале были крылья. Белые, пушистые крылья с чужого плеча. Ольга – очень редкий, Серый Ангел, ступающий по земле.
messalina_sore